Ты должен оценить настойчивость старика, Цезарь. Знаешь, что он придумал? Собрать четверть миллиона воинов и идти на Италию и Рим! Он собирался обогнуть верхний край Эвксинского моря и через земли роксоланов выйти к устью Данубия. Затем он планировал двинуться вверх по Данубию, забирая в свою армию все племена, что встретятся по пути, — даков, бессов, дарданов. Я слышал, Буребист у даков очень проницательный. Митридат собирался форсировать реки Драву и Саву и вломиться в Италию через Карнийские Альпы!
О, я забыл сказать: явившись в Пантикапей, он заставил Махара покончить с собой. Своего собственного сына! Никогда я не пойму этих восточных царей! Пока он был занят вербовкой армии, Фанагория (город на другой стороне Босфора) восстала. Мятеж возглавил другой его сын, Фарнак. Я тоже ему писал. Конечно, Митридат подавил восстание. Но он допустил одну грубую ошибку. Он простил Фарнака. Видимо, у него иссякал запас сыновей. Фарнак отплатил ему, опять собрав мятежников и напав на крепость в Пантикапее. Это был конец, и Митридат понял это. Он приказал убить тех дочерей, которые оставались у него непристроенными, и нескольких жен и наложниц. И даже пару сыновей, которые были еще детьми. Затем он принял огромную дозу яда. Но яд не подействовал. Он многие годы приучал себя к ядам, чтобы выработать невосприимчивость к ним. Он боялся быть отравленным. Один галл из его охраны заколол старика мечом. Я похоронил его в Синопе.
А тем временем я дошел до Сирии — и теперь Рим может ее наследовать. Нет больше сирийских царей. Я уже устал от восточных монархов. Сирия станет римской провинцией. Намного безопаснее. Мне также понравилась идея поставить у Евфрата добрые римские войска — пусть парфяне задумаются. Кроме того, я уладил спор между греками и арабами, которых Тигран переселил из их родных мест. Думаю, арабы будут теперь ручными. Поэтому некоторых из них я отослал обратно в пустыню. Но это для их же пользы. Царем скенитов является Абгар. Я слышал, он сделал невыносимой жизнь Публия Клодия в Антиохии и Клодий смылся оттуда. Хотя что именно сделал Абгар, я так и не выяснил. Вождем другого племени я сделал кого-то с ужасным именем Сампсикерам. Интересно этим заниматься, Цезарь. Доставляет большое удовлетворение. Здесь люди очень непрактичны. Они без конца пререкаются, ссорятся. Глупо. Такая богатая местность. Можно подумать, что они научатся ладить, но — нет. Глупо. Но я не могу пожаловаться. Гней Помпей из Пицена имеет в своей клиентуре царей! Скажу тебе, что я все-таки заработал «Магна».
Но хуже всего обстоит дело с евреями. Очень странный народ. Они вели себя крайне разумно, пока пару лет назад не умерла старая царица Александра. Она оставила двоих сыновей, которые теперь грызутся за престол. Их распря усложняется тем, что религия для них не менее важна, чем государство. Поэтому один сын должен быть верховным жрецом, как я догадываюсь. Другой станет царем евреев. Но верховный жрец Гиркан считает, что хорошо бы соединить эти две должности. У них получилось что-то вроде маленькой войны, и Гиркана победил брат Аристобул. Затем появляется идумейский принц по имени Антипатр, который нашептал что-то Гиркану и убедил его стать союзником царя набатеев Арета. Сделка заключалась в том, что Гиркан передаст Арету двенадцать арабских городов, которыми управляли евреи. Затем они осадили Аристобула в Иерусалиме, как они называют Хиеросолим.
Я послал моего квестора, молодого Скавра, разобраться, в чем там дело. Он объявил правым Аристобула, а Арету приказал вернуться в Набатею. Аристобул поймал его в ловушку в Папироне или где-то там еще, и Арет проиграл. Я прибыл в Антиохию и узнал, что Аристобул стал царем евреев и Скавр не знает, что делать. Я получаю подношения от обеих сторон. Ты должен увидеть подарок, который прислал мне Аристобул. Да ты увидишь его на моем триумфе. Волшебная вещь. Цезарь. Виноград, сделанный из чистого золота, с золотыми гроздьями по всей ветке.
Я приказал обеим партиям встретить меня следующей весной в Дамаске. Я считаю, что в Дамаске очень хороший климат, так что я думаю, что проведу зиму здесь и закончу разбирать ссору между Тиграном и царем парфян. Сначала я хочу встретиться с идумейцем Антипатром. Вроде бы умный человек. Вероятно, обрезанный. Семиты почти все обрезаны. Странная практика. Я дорожу моей крайней плотью — и буквально, и метафорически. Вот! Все получилось очень хорошо. Это потому, что со мной Варрон, а также Леней и Феофан из Митилен. Я слышал, Лукулл шумно радуется, что привез в Италию сказочный фрукт по имени вишня. А я привезу все сорта растений, включая нежный и сочный сорт лимона, который я обнаружил в Мидии, — оранжевый лимон, не странно ли? Должен хорошо расти в Италии, любит сухое лето, плодоносит зимой.
Ну, хватит болтать. Время перейти к делу и рассказать, почему я пишу тебе. Ты очень проницательный и умный парень, Цезарь, и я заметил, что ты всегда поддерживаешь меня в Сенате, и всегда удачно. Никто больше не поддержал меня, когда дело касалось пиратов. Я думаю, я пробуду на Востоке еще года два. Но должен быть дома к тому времени, когда у тебя закончится срок преторства, если ты собираешься воспользоваться законом Суллы, позволяющим патрициям баллотироваться на два года раньше плебеев.
Но пока я не вернусь домой, я намерен иметь в моем римском лагере хотя бы одного плебейского трибуна. В следующем году это будет Тит Лабиен. Я знаю, что ты знаком с ним, десять или двенадцать лет назад вы оба были в штабе Ватии Исаврийского в Киликии. Он очень хороший человек, он из Цингула в северо-западном Пицене — это как раз в середине моих земель. И умный. Он сказал мне, что вы двое хорошо ладили. Я знаю, что ты не будешь магистратом, но, может быть, ты сможешь иногда протянуть руку помощи Титу Лабиену. А если он может оказаться тебе полезным — распоряжайся. Все это я ему уже сказал. Через год — полагаю, год твоего преторства — моим человеком будет младший брат Муции, Метелл Непот. Я должен вернуться домой как раз после окончания его срока.
Цезарь, понаблюдай за моими. Ты ведь далеко пойдешь, даже несмотря на то, что я не оставил тебе незавоеванных земель, которые ты мог бы захватить ради Рима! Я не забыл, что это ты открыл мне, как стать консулом, не беспокоя старика Филиппа, которому пришлось бы платить большие деньги.
Твой друг из Митилен, Авл Габиний, шлет тебе привет.
Да, думаю, что еще могу тебе сказать и это. Пожалуйста, сделай все возможное, чтобы я получил земли для моих солдат. Для Лабиена еще слишком рано поднимать этот вопрос, так что им займется Непот. Я отсылаю его домой, чтобы он находился в Риме еще до будущих выборов. Жаль, что ты не можешь быть консулом, когда начнется драка за мои земли. Немного рановато для тебя. Но эта драка может затянуться до тех пор, пока ты не будешь все-таки выбран консулом. И тогда ты сможешь оказать реальную помощь. Ведь вопрос о земле — непростой.
Цезарь положил это длинное письмо, подпер рукой подбородок и задумался. Он с удовольствием прочитал убогую прозу Помпея и все его непроизвольные отступления. Помпей писал так, как говорил, впечатление создавалось такое, словно он сам присутствовал в комнате. Чего никогда не возникало при ознакомлении с отшлифованными посланиями Сенату, которые за Помпея строчил Варрон.
Когда Цезарь впервые увидел Помпея в тот памятный день, когда пиценский толстосум явился в дом тети Юлии просить руки Муции Терции, Помпей Цезарю очень не понравился. И он, наверное, так и не подобрел бы к этому человеку. Но годы смягчили его отношение. Цезарь понял, что теперь испытывает к Помпею больше симпатии, нежели антипатии. Да, конечно, достойны сожаления его тщеславие и невоспитанность, его открытое пренебрежение законом. Тем не менее Помпей — чрезвычайно одаренный человек. Он и раньше мало ошибался, а чем старше становится, тем правильнее действует. Конечно, Красc ненавидит его, в этом заключается трудность. И Цезарю приходится как-то лавировать между ними.