Опять смех, хотя и неискренний. Каждый задавался вопросом: как защитить Публия Клодия от него же самого?
Хотя Юлия уже шестнадцать месяцев была мертва, и горе его дошло до той точки, когда стало возможным произносить ее имя без слез, Гней Помпей Магн и не думал жениться еще раз. Фактически ничто больше не мешало ему отправиться в Ближнюю и Дальнюю Испании, которыми он управлял и должен был управлять еще три года, но он все сидел в своей вилле на Марсовом поле, кинув обе провинции на легатов Афрания и Петрея. Конечно, кураторство над снабжением Рима зерном вроде бы требовало его присутствия здесь, но, несмотря на старания Клодия увеличить объемы дотаций зерна бедноте и недавнюю засуху, Помпей сумел организовать дело так, что все отлично шло бы и без него, под приглядом какого-нибудь расторопного и более-менее честного человека.
Истина заключалась в том, что ситуация в Риме тревожила его и он не мог уехать, пока не определит приоритеты, пока не выяснит, чего же он хочет. А именно хочет ли он, чтобы его назначили диктатором. С тех пор как Цезарь уехал в Галлию, политическая ситуация на Римском Форуме становилась все более и более неуправляемой. Какое это имело отношение к Цезарю, он не знал. Определенно причина была не в Цезаре. Но иногда среди ночи он вдруг спрашивал себя: если бы Цезарь был в Риме, прекратились бы беспорядки? И это не давало ему покоя.
Женившись на Юлии, он если и задумывался о ее отце, то разве что как о чрезвычайно умном политике, который знал, как добиться своего. Мало ли Цезарей в Риме, аристократичных, амбициозных, компетентных и ловких. Но этот Цезарь внезапно превзошел всех других. Словно по волшебству. Нет, в нем определенно есть что-то от чародея. Вот он перед тобой, а через миг — на другом конце колоннады. Переместился, а ты не успел и моргнуть. И возрождается, как птица-феникс, хотя враги каждый раз думают, что погубили его навсегда.
Взять хотя бы Луку, смешной маленький городишко на реке Авсер. Там Помпей, Цезарь и Красс заключили союз. Так сказать, поделили весь мир. Но зачем это было нужно? Зачем? О, в то время резоны казались огромными, словно горы! А сейчас они кажутся муравьиными кучами. Что выиграл он, Помпей Великий, от этого союза в Луке, которую мог бы взять и без чьей-либо помощи? И посмотрите теперь на Марка Красса, умершего в унижении и не имеющего могилы. А Цезарь становится все сильней и сильней. Как это ему удается? За все время их сотрудничества, которое началось еще до кампании Помпея против пиратов, всегда казалось, что Цезарь был его слугой. Никто не произносил лучших речей в его защиту, даже Цицерон, и были времена, когда голос Цезаря был единственным поданным в его поддержку. Но Помпей никогда не думал о Цезаре как о сопернике. Цезарь все делал правильно, всегда в должное время. Это не он в возрасте двадцати одного года вел легионы и добивался партнерства с величайшим человеком в Риме! Это не он принудил Сенат разрешить ему быть консулом еще до того, как он сможет стать членом этого августейшего органа! И это не он очистил Наше море от пиратов за одно лето! Не он завоевал Восток и удвоил дань Риму!
Так почему же Помпея пробирает озноб? Почему он постоянно чувствует на затылке холод чьего-то дыхания? Почему Цезаря обожает весь Рим? Ведь когда-то именно Цезарь почтительно поздравил Помпея с тем, что его бюстиками наводнен весь римский рынок. А ныне лоточники вовсю торгуют бюстами Цезаря. Цезарь — герой, Цезарь завоевывает новые земли. А все, что сделал Помпей, это вспахал на Востоке застарелую пашню и добавил к ней новую борозду. Конечно, столь стремительному взлету популярности этого человека немало способствуют его замечательные отчеты Сенату. А вот Помпею в свое время не пришло в голову немного расцветить свои скупые и краткие хроники, о чем теперь можно лишь сожалеть. Цезарь тоже вроде бы лаконичен, он не ноет, не жалуется, но его послания полнятся сообщениями о мужестве, стойкости и подвигах римских легионеров — центурионов, легатов, солдат. Это бодрит и сенаторов, и римский люд. Словно порыв свежего ветра! Все ему благодарны! В нем все восхищает! И скорость передвижения, и способность диктовать сразу нескольким бумажным крысам, и легкость, с какой он наводит мосты через широкие реки и спасает злополучных легатов из лап смерти. И все это — он, лично он!
Ну что ж, Помпей не собирается затевать новые войны только затем, чтобы прищемить Цезарю хвост. Он сделает это из Рима, и еще до того, как закончатся вторые пять лет губернаторства Цезаря в Галлиях и Иллирии. Он — Помпей Магн, Первый Человек в Риме. И останется таковым до конца своих дней. С Цезарем или без Цезаря. Он не отдаст ему Рим.
Вот уже несколько месяцев его уговаривают стать диктатором первого города мира. Насилие, беспорядки, анархия надоели всем. А все Публий Клодий! Это он опять мутит воду! Отвратительный, как бельевой паразит. И все же невообразимо заманчиво получить в руки огромную, почти беспредельную власть. Делать, что вздумается, попирать все законы, зная, что тебя не притянут к ответу даже потом, когда нужда в сильной руке отпадет.
В практическом смысле Помпей не сомневался, что сумел бы вылечить Рим. Правильная расстановка всех сил, разумные меры, небольшое давление. Нет, функциональный аспект диктаторства нисколько его не пугал. Вопрос был в том, как такой поворот отразится на его героической репутации, что напишут впоследствии в исторических хрониках. Сулла стал диктатором, и его тут же возненавидели. И сейчас ненавидят! Но таким, как Сулла и как Цезарь (опять это имя!), на подобные вещи плевать с высоты своих родословных. Патриций Корнелий мог вытворять что угодно, его величие оттого не страдало. И кем остаться в истории, героем или чудовищем, Сулле было все равно.
Однако Помпей из Пицена, больше похожий на галла, чем на уроженца Италии, поневоле должен быть щепетильным. Не для него привилегии знатных родов вкупе с правом автоматически занимать первые строчки в избирательных списках. Все, чем он ныне владеет, он должен был добывать себе сам. Или вырывать из зубов у отца, который имел значительное влияние в Риме, но которого Рим все равно презирал. Не совсем «новый человек», но определенно не Юлий и не Корнелий. Впрочем, в целом Помпей чувствовал себя защищенным. Все его жены были аристократками: Эмилия Скавра — патрицианка, Муция Сцевола — из древнего плебейского рода, ну а Юлия в знатности превосходила обеих. Антистию он не считал. Он женился на ней только потому, что ее отец был судьей и прикрыл для него одно скользкое дельце.
Но как Рим отнесется к тому, что он согласится принять чрезвычайные полномочия? Диктаторство издревле было способом разрешать административные неувязки, изначально предназначенным для того, чтобы позволить консулам года вести войну. В прошлом диктаторами становились одни лишь патриции. Официальный период диктаторства — шесть месяцев, продолжительность сезона кампаний. Однако Сулла властвовал два с лишним года, и выбирали его не консулы. Он принудил Сенат назначить его диктатором, а потом сам назначал угодных ему консулов.
Не было у сенаторов обычая назначать кого-либо диктатором для разрешения гражданских проблем. И потому, когда Гай Гракх попытался свергнуть правительство невоенным путем, Сенат изобрел senatus consultum de re publica defendenda. Цицерон назвал этот закон проще — senatus consultum ultimum. Таким образом власть диктатора ограничивалась хотя бы теоретически. Потому что практически он мог действовать, как ему вздумается, ибо закон освобождал его от ответственности за любые проступки, совершенные во время диктаторства, какими бы отвратительными они ни казались.