И все-таки новость дошла до него. Когда Литавик огибал крепость Везонтион, он услышал, как через поле кричали, что Цезарь возле Алезии победил и что Верцингеториг ему сдался.
«Если бы мне не посчастливилось подслушать Катбада и Гутруата, я был бы там и тоже попал бы в плен к римлянам. Меня тоже послали бы в Рим ждать триумфа Цезаря. Как тогда царь Галлии собирается прожить еще шесть лет? Он ведь наверняка умрет во время триумфального шествия, даже если кого-то другого пощадят. Означает ли это, что Цезарь будет губернатором Галлии третий пятилетний срок и таким образом не сможет отметить свой триумф еще шесть лет? Но третий срок необязателен. Он покончит с нами в будущем году. Те, кто ушли, погибнут. Никто не сможет помешать полной победе Цезаря. Тем не менее я верю, что Катбад истолковал знаки правильно. Еще шесть лет. Почему?!»
Поскольку его земли лежали к востоку и югу от Матискона, Литавик обогнул и эту крепость, хотя она принадлежала эдуям и, что еще важнее, там он оставил жену и детей на время войны. Лучше не видеть их. Они выживут. Главная забота сейчас — его собственная судьба.
Его большой и удобный двухэтажный дом с шиферной крышей был построен на римский манер — вокруг огромного перистиля. Рабы обрадовались, увидев хозяина, и поклялись никому не говорить о его приезде. Сначала он думал задержаться в поместье только на срок, достаточный, чтобы опустошить секретный сундук, но лето на берегах спокойной, лениво текущей реки Арар стояло прекрасное, а Цезарь был далеко. Зачем же куда-то спешить? Что ему Цезарь? Арар течет медленно, словно бы вспять. И здесь его дом, а рабы ему преданы. Говорят, в Галатии тоже красивые земли, холмистые и просторные, очень пригодные для разведения лошадей. Но там он будет не дома. Галаты говорят на греческом, фракийском и диалекте галльского, на котором уже лет двести не говорят в Галлии. Из всего этого он, Литавик, говорит лишь на греческом, да и то не так гладко, как бы хотелось.
Затем, в начале осени, когда он уже подумывал двинуться дальше, а рабы собрали неплохой урожай, приехал Валетиак с сотней всадников.
Братья тепло встретились, не в силах оторвать глаз друг от друга.
— Я не могу остаться, — сказал Валетиак. — Удивительно, что ты оказался здесь! Я приехал, только чтобы убедиться, что твои люди собрали урожай.
— Какова судьба аллоброгов? — спросил Литавик, наливая вино.
— Не блестящая, — ответил Валетиак, сделав гримасу. — Они дрались, по словам Цезаря, старательно, но неэффективно.
— А где сам Цезарь?
— В Бибракте.
— Он знает, что я здесь?
— Никто не знает, где ты.
— Как Цезарь поступит с эдуями?
— Мы, похоже, отделаемся довольно легко, как и арверны. Нам с ними надлежит стать ядром новой, исключительно проримской Галлии. Нас даже не лишат статуса друзей и союзников Рима. Конечно, при условии, что мы подпишем новый, очень пространный договор с Римом и введем в состав будущего правительства немало ставленников Цезаря. Виридомар прощен, но ты — нет. Фактически за твою голову назначили цену, из чего я заключаю, что тебе, если тебя схватят, уготована судьба Верцингеторига и Котия. Битургон и Эпоредориг тоже пройдут по Риму за Цезарем, но потом их отпустят домой.
— А что будет с тобой, Валетиак?
— Мне позволено сохранить за собой свои земли без права когда-либо возглавлять совет и сделаться вергобретом, — с горечью отозвался Валетиак.
Братья переглянулись, оба рослые, красивые, золотоволосые, голубоглазые. Мускулы на голых смуглых предплечьях Литавика напряглись так, что золотые браслеты врезались в кожу.
— Клянусь Дагдой и Данн, я бы им отомстил, будь у меня хоть какая-нибудь возможность! — воскликнул он, скрипнув зубами.
— Кажется, возможность имеется, — чуть улыбнувшись, сказал Валетиак.
— Какая? Какая?!
— Неподалеку отсюда я встретил группу путников направлявшихся к Цезарю. Три повозки, комфортабельный экипаж, женщина на белом коне. В экипаже нянька с мальчиком, очень похожим на Цезаря. Тебе нужны другие подсказки?
Литавик медленно покачал головой.
— Нет, — сказал он, со свистом выдохнув воздух. — Это женщина Цезаря! Раньше она была женщиной Думнорига.
— Как он ее называет? — спросил Валетиак.
— Рианнон. Она рыжая.
— Правильно. Рыжая. Двоюродная сестра Верцингеторига. Рианнон, что значит «плохая жена». Сплошное вранье. Это Думнориг был плохим мужем.
— И что ты сделал, Валетиак?
— Я захватил ее. — Валетиак пожал плечами. — А почему бы и нет? Что мне терять? Я никогда больше не займу подобающего мне положения.
— Ты можешь потерять все, — решительно сказал Литавик. Он встал и обнял брата за плечи. — Я вынужден буду бежать. Меня ищут. Но ты должен остаться! Будь терпелив, затаись, возьми к себе моих близких. Цезарь уйдет, придут другие. Ты опять войдешь в совет племени. Уезжай, но оставь женщину Цезаря здесь.
— А ребенка?
Литавик сжал кулаки и весело потряс ими.
— Он будет жить. Найди на каком-нибудь дальнем хуторе верных людей и отдай им мальчишку. Пусть болтает, кто он и что он, кто ему поверит? Сын Цезаря будет расти как эдуй, обреченный на рабство.
Они прошли к двери, расцеловались. Во дворе жались друг к другу пленные с круглыми от испуга глазами. Всех трясло. Всех, кроме рыжей. Той связали за спиной руки, но стояла она в гордой позе, на удивление прямо. Мальчик лет пяти, хлюпая носом, прятался за юбку няньки. Когда Валетиак сел в седло, Литавик подхватил малыша и передал брату, который посадил его на холку коня. Сбитый с толку ребенок слишком устал, чтобы протестовать. Голова его тут же откинулась на грудь всадника, он закрыл глаза и моментально уснул.
Рианнон рванулась к нему и упала.
— Оргеториг! Оргеториг! — закричала она.
Но эдуи уже ускакали, унося с собой ее сына. Литавик вынес из дома меч и зарубил всех пленников, включая няньку. А лежащая на земле Рианнон все звала своего сына.
Литавик подошел к ней, схватил за огненную гриву и рывком поднял на ноги.
— Пойдем, дорогая, — сказал он, улыбаясь. — У меня для тебя есть особое угощение.
Втащив Рианнон в столовую, он толкнул ее, и она опять упала. Он постоял немного, глядя на потолочные балки, потом кивнул и вышел из комнаты.
Вернулся Литавик в сопровождении двух рабов, которые были в ужасе от только что свершившейся кровавой расправы и беспрекословно ему подчинялись.
— Сделайте то, что вам велено, и я освобожу вас, — сказал им Литавик.
Он хлопнул в ладоши, и вошла рабыня, трясясь от страха.
— Принеси мне гребень, женщина, — приказал он.
У одного раба был в руке крюк, на каких обычно подвешивают кабанов для разделки. Второй раб принялся сверлить отверстие в балке.