— Я всегда в темноте, Кэти. Все время.
Семейство Понсонби не видело выступления комиссара Сильвестри по телевизору за неимением такового. Для Клэр голубой экран был навсегда потерян, а Чарлз называл его опиумом для быдла.
Сегодня в доме звучал оркестровый концерт Хиндемита, который обычно включали, когда Чарлзу попадалась особенно удачная бутылочка «Пуйи-Фюме». Ужин был легким: омлет с зеленью и тушенное в сухом белом вермуте филе палтуса. Никаких углеводов, только немного салата с уксусом и маслом грецких орехов да шербет с шампанским на десерт. К такому ужину кофе и сигары не полагались.
— Порой невозможно воспринимать их иначе, чем оскорбление для моего интеллекта, — признался Чарлз, когда Хиндемит вступил в тихую фазу. — Сначала Дездемона Дюпре несла какую-то чушь и требовала подписаться под документом, о котором Боб наверняка ничего не знает, а через час нагрянули толпы полицейских. А я в это время развивал важную мысль, и мне вовсе не хотелось слышать топот в коридоре. Где это я, интересно, пробыл весь день? Каково? Меня так и подмывало послать их ко всем чертям, но я сдержался. Признаться, Дельмонико ловко провернул всю операцию. Сам он не удостоил нас присутствием, но свита явно следовала его указаниям.
— Ну и ну, — безмятежно отозвалась Клэр, держа в тонких пальцах ножку бокала. — И что же, теперь они будут наведываться в Хаг всякий раз, когда похитят очередную девушку?
— Я думаю, да. А ты?
— И я тоже. Каким унылым становится мир. Знаешь, Чарлз, иногда я даже радуюсь своей слепоте.
— Ты всегда странствовала и будешь странствовать во тьме. О чем я порой сожалею. Кстати, поговаривают, что за Дездемоной Дюпре следят. Но какое она может иметь отношение к похищениям — для меня загадка. — Он хихикнул. — Вот уж поистине несносное и никчемное создание!
— Узоры, в которые сплетаются нити, предсказуемы, Чарлз.
— Смотря кто делает предсказания.
Понсонби рассмеялись, пес тявкнул, Хиндемит разразился шквалом звуков.
Остановившись у «Мальволио» в восьмом часу и отпустив Кори и Эйба к многострадальным женам, Кармайн, к своему удивлению, обнаружил припаркованный рядом автомобиль его матери.
— Что вы здесь делаете? — спросил он, помогая Дездемоне выйти. — Что-нибудь еще случилось?
— Просто решила составить вам компанию. Как здесь кормят? Гамбургеры навынос дают?
— Бургеров тут нет, но перекусить можно. Внутри уютно.
— Сегодня я сделала все возможное, чтобы помочь капитану Марчиано, — сообщила Дездемона, беря руками ломтики картофеля фри (по английской привычке она называла его чипсами), — за полчаса разыскала всех. Они, несмотря на первое декабря, собрались на крыше — там тепло и есть защита от ветра. Они обсуждали Юстаса, все до единого, и, похоже, пробыли там довольно долго.
— Извините, что пришлось обратиться к вам, но я не мог послать ни одного из полицейских, пока оставалась хоть какая-то надежда найти Франсину.
— Ничего, я уже нажаловалась на вас. В самых едких выражениях. — Дездемона взяла еще ломтик картошки. — С тех пор как по институту пронесся слух, что я исполняю поручения полиции, ко мне стали относиться совсем по-другому. Почти все считают, что это я все подстроила.
— Подстроили?
— Да, с корыстными целями. Тамара говорит, я пытаюсь подцепить вас.
Он усмехнулся:
— Слишком запутанный план, Дездемона.
— Жаль только, моя загубленная вышивка в него не укладывается.
— В первый раз он не стал бы ее портить, он слишком умен. Он знал, что вы не заявите в полицию.
Дездемону передернуло.
— Мне кажется, что вы принимаете этого неизвестного за Монстра.
— Да, потому что это отвлекающий маневр.
— Хотите сказать, мне ничто не угрожает?
— Этого я не говорил. Копы останутся на страже.
— Может, он думает, что мне что-то известно?
— Может, да, а может, и нет. Отвлекающий маневр — это создание иллюзий.
— Давайте поедем к вам и посмотрим на комиссара в поздних «Новостях», — предложила Дездемона.
После передачи она улыбнулась.
— Комиссар просто душка. Ловко он отбрил эту задаваку ведущую!
Кармайн вскинул брови.
— При первой же встрече передам комиссару, что вы считаете его душкой. Звучит лестно, но этот ваш душка в одиночку уничтожил немецкое пулеметное гнездо с двенадцатью солдатами и спас целую роту. Не говоря уже обо всем прочем.
— Да, это тоже заметно. Но упоминать обо мне вы вряд ли станете. Вы с комиссаром встретитесь только по важному поводу, если положение резко осложнится. Монстр действительно умен, и это еще слабо сказано.
— У него масса качеств, Дездемона. Он умный, ловкий, возможно, гениальный. Мне известно только, что маска, которую он предъявляет миру, абсолютно правдоподобна. Он никогда не теряет бдительности, иначе это кто-нибудь да заметил бы. Если он женат, его жена ни о чем не подозревает. Да, это еще тот хитрюга.
— Вы тоже не из простаков, Кармайн, но этим ваши достоинства не исчерпываются. У вас бульдожья хватка. Вцепившись во что-нибудь, вы уже не разжимаете челюстей. В конце концов ему надоест таскать вас за собой повсюду.
Ему стало жарко — то ли от коньяка, то ли от похвал; внутренне Кармайн самодовольно улыбнулся и решил держаться соответственно ее характеристике.
Четверг, 2 декабря 1965 г.
На следующий день Франсина Мюррей так и не вернулась, и уже никто, кроме ее родителей, не сомневался в том, что она стала добычей Монстра. В глубине души это понимали и родители, но разве человеческое сердце способно погрузиться в пучину сокрушительной боли, пока жива хотя бы малейшая надежда? Франсина отправилась куда-нибудь в гости с ночевкой, а родителей не предупредила — просто забыла, и все, такое бывает. И они ждали и молились, вопреки всем доводам рассудка надеясь, что произошла ошибка и что Франсина скоро войдет в дом.
Кармайн вернулся в управление к четырем часам. Целый день он опрашивал людей, в том числе и сотрудников Хага, но ему было решительно нечего сказать коллегам. Два месяца работы — и все впустую.
Зазвонил телефон.
— Дельмонико.
— Лейтенант, говорит Дерек Даймен из школы Тревиса. Вы не могли бы приехать к нам как можно скорее?
— Буду у вас через пять минут.
Дерек Даймен производил на Кармайна впечатление учителя, который всегда покидает школу Тревиса последним. Справиться с таким гигантским многоязыким детищем было, должно быть, непросто, но директор как-то ухитрялся ладить со всеми.
Он ждал у дверей главного корпуса школы, но, едва завидев «форд», бросился с крыльца ему навстречу.