Не ответив, Прендергаст подошел к кровати и опустил решетчатый бортик.
— Привет, Фло, — улыбнулся он. — Я привел тебе особенную гостью.
Громадные печальные глазищи изумленно раскрылись, похожие на розовый бутон губы растянулись в широкой улыбке, Фло протянула ко мне обе руки. Я почти упала на матрас, крепко обняла Фло и покрыла поцелуями ее личико. Ангеленок, мой ангеленок! Она тоже целовала меня в ответ, гладила по лицу, льнула ко мне и заглядывала в глаза. Вот тебе, получай, чертов доктор Прендергаст! Никому и в голову не придет сказать, что Фло не рада меня видеть!
Долгое время я могла думать только о том, какое это счастье — обнимать мою девочку. Но потом присмотрелась и заметила синяки. Все руки и ноги Фло были усеяны огромными сине-черными пятнами.
— Ее били! — воскликнула я. — Кто? Кто посмел? Я подам в суд на весь отдел опеки!
— Тише, Харриет, успокойтесь, — ответил Прендергаст. — Это сделала сама Фло — и здесь, и в детском приюте. Поэтому ее и привязали к кровати. Вы не поверите, но это крошечное существо рвет в клочья смирительные рубашки — и не один раз, а десяток. Нам не оставалось ничего другого, кроме как связать ее кожаными ремнями и веревками.
— Но зачем ей это? — с недоверием спросила я.
— Мы думаем, она пытается сбежать. Едва вырвавшись на свободу, Фло буквально бросается на ближайший предмет. Я своими глазами видел, как она билась о стену, точно пушечное ядро. Боли она будто не чувствует. В детском приюте она выбила телом стекло в двери. Поэтому ее и прислали сюда. Мы не понимаем, как она до сих пор не погибла и ничего себе не сломала, но рваных ран она нанесла себе множество. — Красивыми пальцами большой ладони он слегка приподнял рубашку Фло, и я увидела аккуратные швы на обоих бедрах девочки. — Помогают или прочные привязи, или сильные успокоительные, а их мы недолюбливаем. Конечно, персоналу удобно, но симптомы смазываются и затрудняют диагноста су.
— А низ живота?.. — прошептала я, заметив, что швы уходят под подол рубашки.
— Увы, тоже весь в швах. Мы приглашали для консультации пластических хирургов, но, по их мнению, швы прекрасно заживают. Тот специалист из больницы принца Альфреда, который накладывал их, проделал блестящую работу.
— Принца Альфреда? Значит, Фло держали в Ясмаре, — заключила я.
— Этого я не говорил и не скажу.
— Тогда почему Фло не оставили в психиатрическом отделении там же, где зашивали?
— Мест не было, — просто объяснил он. — И потом, у нас детям лучше.
— Так или иначе, ясно одно, — победоносно заключила я. — Фло умеет добиваться того, что ей нужно, а ей нужна я. Она готова даже пожертвовать собой, лишь бы мы снова были вместе. Это о многом говорит.
Он задумчиво посмотрел на меня.
— Да, вы определенно ей нужны. Вы не могли бы уговорить ее не так буйствовать?
Я усмехнулась:
— Даже не мечтайте!
— Но почему? — возмутился он.
— Потому что не хочу. С чего вдруг мне помогать вам обломать ее? Чтобы вы снова отправили ее в Ясмар? Фло моя. Если бы ее мать могла говорить, она бы так и сказала. Поэтому я и добиваюсь опеки.
— Вы молоды и одиноки, мисс Перселл. Вам никогда ее не отдадут.
— Это я уже слышала. Но какое мне дело? Я заберу Фло, и все. — Я улыбнулась девочке. — Правда, ангеленок?
Фло закрыла глаза, сунула пальчик в рот и замурлыкала.
Мне позволили пробыть с ней полчаса, хотя Прендергаст все это время наблюдал за мной — видно, пытался понять, что я скрываю. Хитрый жук, он понял, что меня голыми руками не возьмешь. Давай, напрягай извилины! Тебе меня все равно не раскусить. Мать Фло была права: я крепка, как старый эвкалипт.
Выбираясь из-за стойки, чтобы выпустить меня из здания, секретарь протянула мне запечатанный конверт.
— Это оставил для вас доктор Форсайт, — без малейших признаков любопытства сообщила она. Как пациентка, которую держат на хлорпромазине. Может, так и есть.
В записке говорилось, что Дункан будет ждать меня в кофейне у железнодорожной станции в районе Секьюлар-Ки в шесть часов. Значит, через час. Я решила пройтись, продлить упоительное ощущение радости. Да, Фло пока не со мной, но зато я знаю, где она. Теперь отдел опеки поймет, что со мной надо считаться, хе-хе. Я нужна Флоренс Шварц! Даже если ее отошлют обратно в приют, мне никто не помешает видеться с ней! Доктор Джон Прендергаст любит совать нос в чужие дела, но в его отчете будет черным по белому написано, что Флоренс Шварц эмоционально зависима от двадцатидвухлетней старой девы, вынужденной зарабатывать себе на жизнь. И пусть серые духи зла попробуют с этим поспорить, хе-хе!
Когда я добрела до непримечательного района железнодорожной станции, я вдруг поняла, что ждала этого с того самого дня, когда смотрела в Шар. Значит, в этом и заключается дар прорицателя? Неужели он ничего не видит, а концентрирует психическую энергию на том или ином предмете, меняя последовательности событий? Неожиданная мысль.
Входя в кофейню, я не думала о Дункане. И даже не совсем понимала, что я здесь делаю. Затем из-за громоздкой кофеварки вышел Дункан, довольно улыбнулся мне и помог сесть. Как только я уселась, он взял меня за руку и поцеловал ее, глядя на меня с такой любовью, что я сразу растаяла. Его взгляд неизменно действовал на меня. Жаль, что он раб условностей.
— Какая досада, — произнесла я, все еще размышляя о Фло и Хрустальном Шаре, — что человеку нельзя разорваться надвое. Та половина тебя, которая нужна миссис, бесполезна для меня, а половина, которую ценю я, не нужна твоей миссис. Но я уже поняла: это вечная проблема отношений мужчин и женщин. Мы хотим лишь одну половину.
Он ничуть не обиделся, наоборот, усмехнулся.
— Чудесно видеть тебя в хорошем настроении, любимая, — нежно произнес он. — Даже если тебе достаточно одной восьмой части, можешь приступать к рассечению немедленно.
Я сжала его пальцы.
— Ты же знаешь, я не могу. Мне надо вести себя прилично, чтобы мне разрешили опекать Фло.
Только теперь мы заметили, что рядом стоит официантка и терпеливо ждет заказа. И слушает как завороженная.
— Прошу прощения, милая, — сказал ей Дункан и попросил принести два капуччино. Девушка упорхнула счастливая, точно папа римский удостоил ее личной аудиенции. Хорошие манеры Дункана действуют на женщин безотказно. И это доказывает, что мы не привыкли к такому деликатному обращению.
Я рассказала ему о Фло и докторе Джоне Прендергасте, и он внимательно, заинтересованно слушал. Я понимала, что ему нет дела до них, разве что хочется порадовать меня, но и на том спасибо.
— Ты выглядишь так, словно только что прошлась по раскаленным углям, — заметил он, когда я закончила рассказ. В мою ладонь он всматривался так, точно надеялся прочесть на ней отгадку. — Все время думаю о том, почему я посмотрел на тебя тогда и сразу влюбился? Мы встретились на пандусе всего на долю секунды, и я погиб. Потому, что ты из Кингс-Кросса? И живешь в жутком старом доме, кишащем тараканами, ходишь пешком, а не водишь машину, пьешь дешевый бренди, водишь дружбу со странными, необычно разодетыми, откровенно не похожими на остальных людьми?