– С женщиной никаких проблем не возникнет. Но добраться до ее брата будет трудно, если, конечно, мне не удастся как-то проникнуть в тюрьму.
– Вы всегда можете сами спровоцировать свой арест.
– И что будет, когда полиция опознает меня по отпечаткам пальцев? – Фош решительно тряхнул головой. – Для этой работы мне нужен кто-то еще.
– Тогда я подыщу кого-нибудь вам в помощь, – последовал ответ. – А пока давайте разбираться с каждым пунктом нашего плана по отдельности. Займемся Берил Тэвисток.
* * *
Дом на улице Мира теперь принадлежал турецкому предпринимателю. Новый владелец постарался привести здание в порядок. Наружные стены были покрашены, осыпавшиеся балконы – укреплены, дыры на крыше – покрыты шифером. Но, несмотря на эти улучшения, и сам дом, и улица, на которой он стоял, казалось, существенных изменений не претерпели.
«Во всем виноваты жильцы», – объяснял господин Замир, ведя Берил и Ричарда через два лестничных пролета наверх, к квартире в мансарде. Действительно, ну что можно поделать с жителями дома, которые не следят за детьми, позволяя им на голове стоять! Судя по всему, господин Замир был успешным бизнесменом: его дорогой, великолепно скроенный костюм и превосходный английский свидетельствовали о преуспевающем положении.
Владелец дома поведал, что здесь живут четыре семьи, которые довольно аккуратно вносят арендную плату. Но мансардная квартира по-прежнему пустует – господину Замиру никак не удается ее сдать. Приходили люди, осматривали жилье, но стоило им услышать о произошедшем здесь убийстве, как они тут же отказывались от найма. А все эти глупые суеверия! Ох, люди утверждают, что они не верят в призраки, но когда заходят в комнату, где погибли два человека…
– А давно квартира пустует? – спросила Берил.
– Вот уже год. С тех пор, как я приобрел этот дом. А что было перед этим, – господин Замир пожал плечами, – я не знаю. Возможно, там никто не жил много лет.
Домовладелец отпер замок:
– Можете осмотреться здесь, если хотите.
Господин Замир открыл дверь, и в лицо им ударил поток спертого воздуха – это был затхлый дух квартиры, которая многие годы была спрятана от окружающего мира. И все же мансарда не производила неприятного, отталкивающего впечатления. Солнечный свет струился в большое, в прожилках грязи окно.
Выглянув вниз, на улицу Мира, Берил увидела детей, пинающих футбольный мяч. Квартира была полностью освобождена от мебели – только голые стены и пол. Через открытую дверь Берил мельком заглянула в ванную, заметив сколотую раковину и старую, потускневшую сантехнику.
Берил молча ходила кругами по комнате, ее пристальный взгляд скользил вдоль деревянного пола. Снова подойдя к окну, она вдруг остановилась. Пятно было едва различимым – просто потускневшая коричневая точка на толстых дубовых досках. «Чья это кровь? – спрашивала себя Берил. – Мамина? Папина? Или их общая, соединившаяся навечно?»
– Я пытался зачистить это пятно, зашлифовать его, – пояснил господин Замир. – Но оно просто въелось в древесину! Даже когда я думаю, что мы окончательно его соскоблили, проходит несколько недель, и пятно проступает снова.
Домовладелец вздохнул:
– Это отпугивает людей, понимаете? Ни одному жильцу не понравилось бы напоминание о подобном происшествии на собственном полу.
Берил сглотнула стоявший в горле горький ком и, повернувшись, снова выглянула из окна. «Почему на этой улице? – думала она. – В этой квартире? При всех местах, имеющихся в Париже… почему они погибли именно здесь?»
Она тихо спросила:
– А кто владел этим зданием прежде, мистер Замир? До того, как вы его приобрели?
– Владельцев было немало. До меня дом принадлежал месье Розенталю. А перед ним хозяином был месье Дюдо.
– Когда произошло убийство, – заметил Ричард, – владельцем был некий Жак Ридо. Вы его знали?
– К сожалению, нет. Это было так много лет назад…
– Двадцать.
– Тогда я точно не мог его знать. – Господин Замир направился к двери. – Я оставлю вас одних. Если возникнут вопросы, я в квартире номер три, пробуду там некоторое время.
Берил рассеянно слушала, как скрипит лестница под тяжестью хозяина дома. Очнувшись от своих мыслей, она взглянула на Ричарда и увидела, что он отошел в дальний угол комнаты и, нахмурившись, изучает пол.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
– Я размышляю об инспекторе Бруссаре. Вспоминаю, как он пытался обратить наше внимание на ту фотографию. Пустой кусок пола на снимке, на который он показывал, должен быть где-то здесь. Как раз налево от двери.
– Тут не на что смотреть. Да и на снимке тоже ничего не было видно.
– Именно это меня и беспокоит. Бруссар, казалось, был так взволнован, когда увидел ту фотографию! И пытался что-то сказать о портфеле…
– С секретными документами НАТО, – тихо добавила Берил.
Ричард пристально посмотрел на нее:
– Как много тебе рассказали о Делфи?
– Я знаю, что это не мама и не папа. Они никогда бы не переметнулись к нашим противникам.
– Люди могут перейти на другую сторону по разным причинам.
– Но не они. И безусловно, они не нуждались в деньгах.
– Возможно, они питали симпатии к коммунистам?
– Только не Тэвистоки!
Ричард направился к Берил. С каждым шагом, который он делал, ее пульс становился все чаще и чаще. Он подошел достаточно близко для того, чтобы ее сердце предательски защемило. Это было опасное чувство, соблазн, противиться которому было непросто. Вулф еле слышно произнес:
– Любого человека можно шантажировать.
– Ты имеешь в виду, что у них имелись тайны, которые не должны были выплыть наружу?
– Такие тайны есть у всех.
– Но не все становятся предателями.
– Это зависит от тайны, не так ли? И от того, как много можно потерять, если она станет известна всем.
В полной тишине они смотрели друг другу в глаза, и Берил невольно задавалась вопросом: как много Ричард на самом деле знает о ее родителях? Явно гораздо больше, чем он готов был признать. Берил чувствовала это, понимала, что он лишь делает вид, будто не был в курсе их дел, и это подозрение принимало угрожающие размеры, барьером вставая между ними.
Ах, снова эти тайны! Эта недосказанная правда! Берил выросла в доме, где было не принято болтать лишнего, а некоторые двери всегда держались запертыми. «Я отказываюсь жить в подобном стиле! – решительно подумала она. – Больше никогда!»
Она отвернулась:
– У них не было никаких причин быть настолько уязвимыми, чтобы поддаться на шантаж!
– Ты ведь была сущим ребенком, тебе исполнилось восемь! Училась далеко от родителей, в закрытом пансионе в Англии. Что ты на самом деле знала о них? Об их браке, их тайнах? А что, если это именно твоя мать сняла эту квартиру? Встречалась здесь со своим любовником?