— Итак, мы остались ни с чем, — сказала Сара.
— Не совсем.
— Что ты нашел? — нахмурился Ник.
Уэс вытащил из кармана конверт и бросил его на стол.
— Я нашел информацию о Саймоне Дэнсе.
Ник схватил конверт. В нем лежало два листка.
— О боже! Взгляни на это! — Ник передал бумаги Саре.
Это была копия заявки на визу шестилетней давности и низкокачественная копия фотографии в паспорте. Глаза этого человека были ей знакомы. Но если бы Сара увидела этого человека на улице, она бы не задумываясь прошла мимо.
Сердце Сары учащенно забилось.
— Это Джеффри, — тихо сказала она.
Уэс кивнул:
— По крайней мере, так он выглядел шесть лет назад. Когда его звали Дэнс.
— Как тебе удалось это достать? — спросил Ник.
— Кто бы ни стер файл Джеффри Фонтейна, он не позаботился о файле Дэнса. Возможно, потому, что файл слишком старый. Может, они решили, что раз его лицо и имя изменились, то это не имеет смысла.
Сара посмотрела на следующий лист. Согласно ему, у Саймона Дэнса было германское гражданство и прописка в Берлине. По профессии он значился архитектором. Был женат.
— Зачем он хотел получить визу? — спросила Сара.
— Это была туристическая виза, — ответил Уэс.
— Но зачем?
— Может, он хотел посмотреть достопримечательности.
— Или узнать свои возможности, — добавил Ник.
— Вы проверяли его берлинский адрес? — спросила Сара.
Уэс кивнул:
— Этого дома больше нет. Его снесли в прошлом году, чтобы построить на его месте многоэтажку.
— Тогда получается, у нас нет никаких зацепок, — сказал Ник.
— У меня остался еще один источник, — ответил Уэс. — Один мой старый друг, который раньше работал на ЦРУ. В прошлом году он вышел на пенсию. Ему надоела работа шпиона. Возможно, он что-то знает о Саймоне Дэнсе. Или о Волхве.
— Я надеюсь, — ответил Ник.
Уэс поднялся:
— Послушайте, я не могу здесь долго задерживаться. У меня возле дома стоит тот фургон. Позвоните мне завтра около полудня. К тому времени я что-нибудь найду.
— По той же схеме?
— Да. Дай мне пятнадцать минут после твоего звонка. Я не всегда могу сразу же добраться до таксофона. — Уэс посмотрел на Сару. — Давайте надеяться, что скоро все разрешится. Наверное, вы уже устали скрываться.
Сара кивнула и посмотрела на двоих мужчин, что сидели с ней за одним столом. Она устала не от недостатка сна, не от голода и даже не из-за страха. Сара устала потому, что не знала, кому можно доверять.
— Ты была такой молчаливой, — заметил Ник. — Что случилось?
Они шли обратно к пансиону. Наступила ночь, и город загорелся разноцветными огнями. А Саре хотелось оказаться в темноте, где-нибудь подальше от движения транспорта и неоновых афиш. Она посмотрела на небо, но звезд не было видно. Над городом висел серый туман, который отражал огни города.
— Я не знаю, Ник, — вздохнула Сара.
Она остановилась и повернулась к нему. Они стояли под афишей, которая загоралась то красным, то белым светом, и это мерцание отражалось на лицах Сары и Ника. Его глаза были беспросветно темными. Глаза незнакомца.
— Могу ли я доверять тебе, Ник?
— О, Сара! Что за глупый вопрос?
— Если бы мы только встретились как-то по-другому! Если бы мы были такими же, как все…
Ник мягко прикоснулся к щеке Сары, желая ее успокоить:
— Что было, то было. Начнем с этого. Просто доверься мне.
— Я доверяла Джеффри, — прошептала Сара.
— А я — Ник, помнишь?
— А кто такой Ник О'Хара? Вот о чем я иногда задумываюсь. Я задумываюсь, настоящий ли ты, сделан ли ты из плоти и крови. Я боюсь, что однажды ты просто исчезнешь.
— Нет, Сара. — Ник заключил ее в объятия. — Через некоторое время ты перестанешь задумываться над этим. Ты поймешь, что я настоящий. Может, для этого потребуется год, два или даже десять лет. Но ты научишься доверять мне.
«Доверять? — мысленно повторила Сара с горечью. — Доверие — это что-то, чему мы учимся с детства, это что-то, что нас окутывает и согревает, как одеяло. Это одна из самых жестоких иллюзий нашей жизни». Сара уже переросла этот этап. Она поняла, что на самом деле все люди одиноки.
Но Сара не переросла любовь и потребность в близком человеке.
Через некоторое время, когда они стояли обнявшись в своем номере, Сара поймала себя на том, что пытается запомнить каждую черточку Ника: его улыбку, смех, запах его кожи. Где-то заиграл фонограф. Звучала какая-то немецкая песня, которую пела женщина с грустным хрипловатым голосом. Это была песня для темного, полного сигаретного дыма кабаре. Музыка лениво лилась в ночи сквозь открытое окно.
Ник выключил свет. Наполненная печалью песня была песнью расставания, прощанием. Сара будет хранить эту песню в своем сердце до конца своих дней. А потом сквозь темноту к ней подошел Ник. Печаль песни возрастала с каждой нотой. Сара прижалась к Нику. Она чувствовала, как он пытается понять, что не так. Как бы она хотела все ему рассказать! Сара любила Ника. И только сейчас, когда ее доверие к нему истончилось, Сара поняла это. Она любила его.
Музыка стихла и закончилась. Единственным оставшимся звуком было их дыхание.
— Давай займемся любовью, — прошептала Сара. — Пожалуйста. Сейчас. Давай займемся любовью.
Пальцы Ника скользнули по ее щеке и остановились.
— Сара, я не понимаю… Что-то не так…
— Не спрашивай меня ни о чем. Просто люби меня. Помоги мне забыть. Я хочу забыть.
— О боже, — выдохнул Ник, взяв лицо Сары в свои ладони. — Я помогу тебе забыть…
В ту же секунду Сара ощутила вкус его губ. Тот голод, который всегда горел внутри Ника, вырвался на свободу. Его пальцы скользнули по шее Сары к блузке. Он медленно расстегнул пуговицы, и Сара ощутила его руки и жадные губы на своей груди. Сара смутно помнила, как юбка упала к ее ногам, все ее сознание было сосредоточено на том, что делали губы Ника. Сара опустилась на кровать. Ник лег на нее сверху, почти лишив способности дышать.
— Я хотел тебя с первой нашей встречи, — пробормотал Ник, зарываясь пальцами в волосы Сары. — Мне так хотелось видеть тебя такой. Обладать тобой, чувствовать твой вкус.
С внезапной быстротой Ник стал стаскивать с себя рубашку. Из-за этого одна пуговица оторвалась и упала на обнаженный живот Сары. Ник отодвинул ее и трепетно поцеловал то место, куда она упала. Потом он поднялся и сбросил оставшуюся одежду.
На плечи Ника из окна падал тусклый свет. В полутьме Сара почти не видела его лица. Он был словно тенью, нависавшей над ней. Тенью, которая все больше распалялась от каждого соприкосновения. Их губы нашли друг друга и слились в неистовом поцелуе, слишком страстном, чтобы быть нежным. Ник жадно проникал в рот Сары, а она принимала его и телом, и душой.