— Запирается. Но замки уже старые.
— Можно же, наверное, было влезть и в окно?
— Можно было. Но только для этого надо было разбить стекло.
Дьякон сделал шаг в сторону двери, давая понять, что у него есть занятия поважнее.
— Кто же это мог сделать? Вы кого-нибудь подозреваете?
— Мальчишки, кто же еще?
— Мальчишки, которые взламывают замок?..
— Мальчишки взламывают сегодня даже компьютерные пароли.
— У вас есть кто-то определенный на примете?
— Те же мерзавцы, что и подпиливают скамьи для коленопреклонения во время мессы. Чтобы кто-нибудь из стариков сломал себе шею. Но ничего, я до них доберусь! Голову наотрез даю! Всего доброго.
Дьякон пошел к двери.
— Вы знаете легенду о Миланском черте?
Он остановился и обернулся.
— «Когда с рассветом пробьет двенадцать», — напомнила Соня.
Он скептически ухмыльнулся и вошел в церковь. Соня трусцой двинулась дальше. Ноги уже не казались ей такими тяжелыми, и дышать тоже было легче. Разговор с дьяконом вернул ее на почву банальной деревенской действительности Валь-Гриша. Конечно, проделки мальчишек, что же еще?
У лавки «колониальных товаров» она увидела Ладину, которая шла ей навстречу. Соня хотела пробежать мимо, приветливо помахав ей рукой, но та остановилась и ждала, когда Соня поравняется с ней.
— Я хотела вас поблагодарить, — сказала она.
— За что?
— За то, что вы поговорили с вашим коллегой. Он дал мне один адрес в Шторте. И вот сегодня вечером у нас первый сеанс.
— Вы уже сказали об этом фрау Феликс?
Ладина смутилась.
— Еще нет. Я решила не торопиться. Может, нам еще не понравится у нового врача…
Соня с облегчением вздохнула.
— Это правильно.
Из-за поворота выехал джип с молочной цистерной. Водитель сбросил газ и медленно, почти со скоростью пешехода проехал мимо. Соня сделала вид, что не замечает его.
— Вы его знаете? — спросила она, когда он проехал.
— Это Рето Баццель. Он собирает по усадьбам молоко и отвозит его на молочную фабрику. — Сделав паузу, она тихо прибавила: — Держитесь от него подальше.
— Это не так-то просто.
— Знаю. Если он от вас не отстанет, дайте мне знать.
— И что вы сделаете?
— Скажу его отцу.
Магазин «Колониальные товары Бруин» открывался в четверть седьмого. Жители деревни, уезжавшие на работу или по делам с первым автобусом, иногда что-нибудь покупали у фрау Бруин. Сейчас было половина седьмого, и лавка была пуста. Соня вошла и попросила пачку сигарет.
— Не имеет значения какие, верно? — сказала хозяйка и протянула ей пачку сигарет с ментолом. — Вы ведь их все равно не курите.
Соня на секунду задумалась.
— Да. Но если все же закурю, то хотелось бы не с ментолом.
— А какие?
— Все равно. Нет, дайте, пожалуй, «Мальборо». Лайт.
Фрау Бруин повернулась к ней спиной и принялась искать на полке «Мальборо».
— Да, прямо скажем, немного у вас народу в «Гамандере», — заметила она.
На шее у нее было родимое пятно. Такого интенсивного красного цвета, что казалось кровоточащей раной. Если бы она немного отпустила волосы сзади, они бы скрыли пятно. Но ее затылок был выбрит, как у мужчины. Как будто она сознательно решила не лишать людей этого кровавого зрелища.
Она повернулась и положила сигареты на прилавок.
— Хотя, конечно, и погода не подарок.
Опершись обеими руками на прилавок, она всем своим видом намекала, что не прочь поболтать.
В облике этой женщины Соня заметила еще одну странность: верхние ресницы левого глаза у нее были белыми и более густыми, в отличие от нижних черных. Это придавало ее взгляду некоторую асимметричность, как будто она немного косила.
— Для первого сезона это не страшно, — ответила Соня с вежливостью вышколенной служащей. — Я уверена, что в следующем году все наладится.
Фрау Бруин молча кивнула с видом человека, принимающего к сведению слова собеседника, но не разделяющего его мнение.
— А колокол вчера утром вы слышали?
— Да. Двенадцать ударов в пять утра. Проказы мальчишек, говорит дьякон.
— Ммм… Ну-ну.
Фрау Бруин скептически посмотрела на Соню.
— А вы сомневаетесь в этом?
— Нет. Просто мальчишки бывают разные… Маленькие и взрослые, добрые и злые. — Она сделала многозначительную паузу. — В отеле ведь тоже происходят странные вещи, не правда ли?
— Вы думаете, что все эти происшествия связаны друг с другом?
— Кто его знает? К «Гамандеру» здесь не все относятся с симпатией…
— Судя по всему, здесь вообще таких нет.
Фрау Бруин опять промолчала.
Соня положила на прилавок деньги и сунула сигареты в карман.
— Деревня, в которой один-единственный отель, в какой-то мере зависит от этого отеля, как и он зависит от нее. Так что вроде бы им сам Бог велел жить в мире и согласии.
— Да, да, конечно… — согласилась фрау Бруин и, подойдя к двери, вежливо открыла ее перед Соней. — Надо же, а вчера казалось, что лето наконец наступило.
Было уже без двадцати семь, и Соне пришлось поторопиться, чтобы не опоздать на утреннее дежурство.
Бурый ручей на главной улице иссяк, но небо выглядело так, словно оно еще не довершило свою расправу над Валь-Гришем.
Прошло несколько минут, прежде чем за стойкой портье появился Игорь. Свежепричесанный и непомятый. Увидев Соню, он сбросил маску образцового сотрудника, потянулся, беззастенчиво зевнул и нажал на кнопку электромагнитного устройства для открывания входной двери.
Соня бегом поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки — в качестве компенсации за сокращенный утренний моцион, — тихо отперла дверь и осторожно вошла, чтобы не испугать Паваротти, который, возможно, воспользовался своим правом ежедневного свободного полета.
Но он, похоже, в очередной раз им пренебрег. Его не было ни на одном из его излюбленных мест: ни на карнизе для штор, ни на шкафу, ни на абажуре ночника на прикроватной тумбочке.
— Лентяй несчастный! — сказала Соня и прошла в ванную.
Но в клетке его тоже не оказалось. Как и ни на одном из его привычных мест обитания в ванной.
— Паваротти!
Неужели это все-таки произошло? Неужели он провалился в щель между шкафом и стеной и сломал себе крылья, потому что она так и не удосужилась заткнуть ее газетами? Она достала фонарик и посветила за тумбой-умывальником, за шкафом, за прикроватной тумбочкой, за и под кроватью.