– Что ты выяснил о нашем конфликте с Денисовым? – спросил Арсен, усаживаясь вместе с гостем в мягкие кресла. – Ты должен был посмотреть, где мы перешли ему дорогу.
– У меня есть несколько предположений, – неторопливо начал Тришкан. – Главным образом виноват Расулов, это он подбирает вам людей…
– Я не просил тебя искать виноватых, – сухо перебил его Арсен. – Я просил только установить факты.
– Но факты вопиющие! – воскликнул Тришкан. – Арсен, вы просто не понимаете, что творится вокруг нас. Вы привыкли доверять Натику, а он работу уже давно запустил, сам кандидатов не проверяет, на нас работают черт знает кто. Ваше детище превратилось в кормушку, из которой пытаются урвать кусок и жук, и жаба, и удавы, и кролики. За последние два года у нас не было ни одного заказа непосредственно от Денисова, но дважды мы выполняли контракт для крупных банкиров, которые совершенно точно с ним связаны. В одном случае наш человек допустил непростительный промах и дело сорвалось в самом конце, когда было потрачено столько денег и вложено столько труда. В другом случае мы вообще показали себя с чудовищной стороны. Заказчик планировал организацию убийства, но понимал, что на месте преступления останутся стреляные гильзы. Обстоятельства были таковы, что было ясно: у убийцы заведомо не будет времени их искать и собирать, а поскольку убийство намечалось на половину второго дня и должно было быть совершено на улице, то понятно, что приезд милиции ожидался довольно быстро. Заказчику нужно было, чтобы среди сотрудников милиции оказался человек, которому поручат поучаствовать в осмотре места происшествия и который смог бы быстро и незаметно найти гильзы и спрятать их. Желательно было тогда найти и второго человека, который начал бы опрос очевидцев и внес в их слова определенные коррективы, касающиеся внешности убийцы и примет его автомобиля. Расулов по вашему указанию должен был подобрать такую пару сотрудников и назвать заказчику день, когда они в половине второго окажутся в одной группе и выедут на запланированное место. И что вы думаете? Один из подобранных Расуловым людей слег, видите ли, с гриппом прямо накануне задания, а второй нажрался водки с вечера, попался начальнику в непотребном виде и был отстранен от дежурства. Конечно, контракт был сорван. Мы, если помните, потом на уши становились, чтобы помешать поймать этого киллера. Простите, что лезу не в свое дело, Арсен, но Расулова надо заменить кем-нибудь помоложе. Он утратил интерес к делу, у него пропало чувство ответственности.
– Что ж, – Арсен задумчиво постучал костяшками пальцев по полированной ручке кресла, – может быть, в этом есть резон. Старики не должны слишком долго занимать денежные места. Они уже заработали все что нужно и от сытости расслабились. Я подумаю насчет Натика.
– А как ваши успехи с Каменской? – поинтересовался Виктор.
– Ты знаешь, никак, – оживился Арсен, радостно улыбаясь. – Нас с тобой кто-то опередил.
– В чем опередил?
– В использовании сведений о ней и Денисове. Ты представляешь, какой-то шустрик их выследил и настучал на Петровку. Остряк-самоучка, борец за справедливость. И, между прочим, выследил он их как раз в тот день, когда твои ребята их проспали. Ты, кстати, наказал их за разгильдяйство?
– Конечно. Не сомневайтесь, Арсен, они у меня надолго запомнят. Больше это не повторится, я вам ручаюсь. Так что насчет Каменской?
– Я же сказал – ничего. Пока ничего. Ищи, на чем еще ее можно зацепить. И ищи быстро, Витенька. Сейчас момент благоприятный, другого такого может больше не быть. В отношении Каменской проводится служебное расследование, она отстранена от работы, обижена, расстроена, встревожена. Она не может не думать о том, что ей делать, если ее уволят, куда идти работать. А такие мысли – благодатная почва, на которой можно вырастить все что нужно, если правильно бросать зерна и грамотно ухаживать за ростками.
– Но я не понимаю, Арсен, зачем она будет вам нужна, если ее уволят? Она хороша только до тех пор, пока работает на Петровке, да не где-нибудь, а у самого Гордеева.
– Правильно, Витенька, ты не понимаешь. Куда тебе понимать, молодой ты еще. Да мне ее должность – тьфу! Наплевать и растереть. Надо будет – я себе сыскарей навербую из каких хочешь отделов. Мне ОНА нужна. Она, понимаешь? Ее голова, ее характер, ее мышление. Она – моя копия, только моложе в два раза. Я, Витенька, дело свое люблю не из-за денег, которые оно приносит, хотя деньги эти и немалые. Я его создавал из любви к искусству, оно закономерно вытекает из особенностей моей души. Я сам его придумал и сам его создал. И поддерживать в нем жизнь может далеко не каждый, а только тот, кто похож на меня. Вот Каменская – похожа. Она такая же спокойная, как я, расчетливая, умеет ждать, не суетится. Она холодная и безжалостная, умная и в меру циничная, лишенная романтических закидонов. И я сделаю все возможное, чтобы передать свое детище в ее руки. Она его по крайней мере не погубит.
Они обсудили еще ряд текущих вопросов, выпили по чашке чаю, и Виктор стал прощаться.
До четырнадцати лет Юра Оборин был открытым и абсолютно доверчивым. Потом случилось нечто, что превратило его в человека, который больше всего на свете боялся быть обманутым. До головной боли, до паники, до маниакальной подозрительности. Разумеется, он не был сумасшедшим, ни в коем случае. Но ощущение, что его держат за идиота, могло привести его в ярость и подвигнуть на действия, которые ему, спокойному трудолюбивому аспиранту кафедры уголовного права, будущему доценту, а затем, возможно, и адвокату, были, в общем-то, несвойственны. Оборин любил размеренность, старался избегать конфликтов и открытого выяснения отношений, не принимал участия в кафедральных интригах и никогда не цеплялся к людям по пустякам. Но стоило ему почувствовать, что его хотят обмануть, держат за болвана и пытаются объехать, как он сам говорил, на кривой козе, он начинал злиться и старался во что бы то ни стало разоблачить ложь. Его недавнее «выступление» на заседании кафедры во время обсуждения конкурсных работ студентов было продиктовано именно этим.
Детство его было вполне счастливым. Родители жили дружно, не ссорились, не скандалили. Отец Юры был геологом и подолгу находился в экспедициях, а с мамой мальчик жил душа в душу.
Лена появилась в их доме, когда Юре было четырнадцать. Она пришла к ним в гости вместе с братом, маминым коллегой по работе в конструкторском бюро. Мама и дядя Женя уселись за стол в комнате и разложили какие-то бумаги, а Лена поскучала минут десять и сказала:
– Я слышала, в вашем районе есть хороший магазин с импортными тряпочками. Я, пожалуй, схожу туда. Вы мне объясните, где он находится.
Мама подняла голову от бумаг и улыбнулась.
– Юра тебя проводит. К магазину нужно идти переулками, ты не найдешь. Проводишь, сынок?
Он нехотя оторвался от новой книжки Стругацких, но возражать не стал. Во-первых, мама попросила, а это закон. А во-вторых, Лена была гостьей, и отказывать было неприлично.