* * *
На следующий день, в воскресенье, Михаил Владимирович Шоринов сидел за одним столом с человеком, который приходился ему родственником и у которого он собирался просить денег на то, чтобы выкупить архив Лебедева. Но для того, чтобы получить эти деньги, нужно было ввести родственника в курс дела.
А дело состояло в том, что когда-то на одном из закрытых номерных заводов в научно-исследовательской лаборатории работал Василий Васильевич Лебедев, который изобрел чудодейственные бальзамы, позволяющие в считанные минуты снимать ревматическую и головную боль, похмелье, усталость, бессонницу, стресс. Один бальзам за две недели останавливал катастрофическое выпадение волос, другой в течение месяца избавлял от множества кожных болезней, третий мгновенно снимал все виды аллергических реакций, а всего их было пять. Бальзамы эти выпускались на том же заводе, но в очень ограниченных количествах – только для правящей элиты. Но методика, примененная Лебедевым для составления и изготовления бальзамов, открывала достаточно широкие перспективы, и Василий Васильевич продолжал работать в этом направлении. Беда, однако, состояла в том, что работал он не по плану научно-исследовательской работы лаборатории, а в свободное время, по вечерам и выходным дням, по собственной инициативе, следовательно, что бы он там ни изобрел, завод на это никаких прав не имел. Если бы по плану НИР – другое дело, тогда все разработки Лебедева считались бы служебным произведением и принадлежали бы организации, в которой он работал. А то, что он сделал дома в свободное от основной работы время, принадлежало только ему.
Разрабатывал же Лебедев новый бальзам, который благотворно влиял на творческие способности и вообще на интеллектуальную деятельность. Разумеется, если было на что влиять. От его бальзама человек не делался умнее или талантливее, чем был. Но зато уж если что в человеке было, то раскрывалось в полной мере. Василий Васильевич, по-видимому, не был наивным и доверчивым и прекрасно понимал, что если будет работать над своим препаратом в лаборатории, то при успешном исходе на бальзам тут же наложат руку, а сам он получит какую-нибудь паршивенькую премию в конце квартала. Поэтому работал он дома, кустарно, соорудив мини-лабораторию в своей комнате, а результаты опробовал на своих близких друзьях и родственниках. Ну и на себе, разумеется. Результаты оказались потрясающими, и информация об этом просочилась. А Лебедев возьми и умри. Прямо, можно сказать, в расцвете творческих сил, в возрасте шестидесяти восьми лет. И случилось это около двух лет назад. Его молодая вдова спустя несколько месяцев после похорон отбыла на постоянное жительство в Западную Европу, прихватив с собой весь архив мужа.
В Москве нашлась группа энтузиастов, которые решили повторить путь, пройденный покойным ученым. Разыскали первым делом тех его друзей и родственников, на которых Лебедев проверял свое изобретение. Они рассказали, что он использовал два из пяти официально производимых бальзамов и добавлял к ним еще что-то, еще какой-то препарат. Какие именно два из пяти, они не помнят, внимания не обращали, но бутылочки были заводские, с этикетками, на которых крупными красными буквами было написано «Бальзам Лебедева». Группа энтузиастов с рвением взялась за дело, раздобыв все пять разновидностей бальзама Лебедева и начав экспериментировать с ними. Первые результаты был обнадеживающими. Найдены те два бальзама, которые лежат в основе, и полным ходом идет поиск третьей составляющей, которую в тиши своей квартиры изобрел Василий Васильевич. И здесь уже достигнуты определенные успехи, создан препарат, который назвали лакреол, но… Необходимый эффект получен, а пациенты умирают. Вот ведь неприятность какая. И чтобы с этой неприятностью покончить, нужно раздобыть у вдовы Лебедева архивы. Вдову нашли, уговорили ее отдать архивы, но она просит за них очень большие деньги. Вот, собственно, и вся проблема. А то, что новый препарат принесет огромные доходы, сомневаться не приходится. Он будет дешев в производстве, потому что в основе его лежат бальзамы, изготовление которых уже давно налажено и никаких новых вложений, кроме как на закупку сырья, не потребует. Более того, в ходе конверсии завод, производивший бальзамы Лебедева, был рассекречен и акционирован, а в настоящий момент его полновластным хозяином является не кто иной, как сам Михаил Владимирович Шоринов, лицензии на производство бальзамов Лебедева больше ни у кого нет, так что конкуренции опасаться не следует. Цену новому бальзаму установят сверхвысокую, но покупать его все равно будут, куда денутся. Его будут литрами закупать мамы мальчиков-абитуриентов, которые не допустят, чтобы их чадо провалилось на вступительных экзаменах в институт и загремело в армию. Научные работники, люди творческих профессий, студенты перед сессией – да все будут покупать. Даже дворники. Каждый будет лелеять надежду на то, что в нем проснется Пикассо или Эйнштейн.
– Сколько? – коротко спросил родственник Шорина.
– Она требует миллион долларов. Но наличными и там, за кордоном. Отсюда мне столько не вывезти.
– В какой стране?
Михаил Владимирович был слишком осторожен, чтобы назвать родственнику страну, где проживала вдова Лебедева Вероника. Родственник был богат и могуществен, и с него станется Шоринову отказать и сделать дело самому. Если архив Лебедева попадет в его руки, то он и сам найдет возможность изготавливать препарат. Поэтому Шоринов сказал неправду. Более того, он скрыл от дорогого дядюшки и то обстоятельство, что Вероника Лебедева уже вовсе и не Лебедева, поскольку вышла замуж за гражданина Австрии Вернера Штайнека. Незачем ему знать, ни где живет вдова, ни как ее теперь зовут.
– В Нидерландах.
– Значит, наличные нужны в Нидерландах?
– Не обязательно. Меня устроила бы любая страна Евросоюза, я легко могу найти людей, которые без проблем перевезут наличные через границы.
– Как скоро нужны деньги?
– Как можно скорее, пока вдова не передумала.
– Что ты предлагаешь мне?
– Двадцать процентов. Я беру у вас в долг миллион долларов под двадцать процентов в месяц.
– Тридцать пять, – жестко сказал родственник.
– Да помилуйте, дядюшка! – всплеснул руками Шоринов. – Какие тридцать пять! Это ж через три месяца долг вырастет в два раза. Мы только-только развернуться успеем за это время.
– А ты поворачивайся быстрее, – усмехнулся его богатый родственник. – Хорошо, договоримся так. Я даю тебе деньги на четыре месяца под двадцать пять процентов. Через четыре месяца ты должен будешь вернуть мне два миллиона. Если ты не успеваешь, я получаю долю в прибылях. Тридцать процентов в течение первого года, а там посмотрим. Так что в твоих интересах шевелиться быстро, а то обдеру тебя как липку. Позвони мне завтра вечером, скажу, где и когда получишь деньги. Все, Миша, свободен.
Из дома своего дядюшки Михаил Владимирович вышел с мокрыми подмышками и колотящимся сердцем. Бог мой, в какую кабалу он влезает! Если Ольга ошиблась и в архиве Лебедева нет того, что им нужно? Если они не успеют развернуться за четыре месяца? Если… Если… Черт бы его побрал, живодера! Но деньги пообещал, и на том спасибо.