- Хорошо, - кивнула я, призывно улыбаясь нагоняющему нас Клеро.
Блистать, так блистать.
- Господин граф, миледи, надеюсь, вы не скучаете! - воскликнул барон, когда нас всё ещё разделяло расстояние в несколько ярдов. - Позвольте вам представить… - приблизившись, он развернул нас в нужном направлении, - …эрла Раймонда Ковентеджа и виконта Родрига Армистеда. Родрига, вы слышите! - радостно верещал барон. - Вы - тёзки! Эрл, виконт, счастлив познакомить вас с графом Родригом Монтелоном и его очаровательной сестрой.
Мы с вновь представленными обменялись соответствующими случаю фразами. Родриг, а затем и Раймонд поцеловали мне руку. Должна сказать, что вид у эрла был не слишком счастливый. Кажется, он был недоволен тем, что виконт вытащил его на бал, и временами бросал на Родрига обвиняющие взгляды.
- Очень рада познакомиться с вами, эрл, - сказала я, внимательно глядя на Раймонда из-под маски. - Я очень много о вас слышала.
- Неужели? - изогнул бровь Раймонд. - Мне казалось, у нас нет общих знакомых.
- Ну что вы, эрл, - лукаво улыбнулась я. - Это же высший свет. Здесь у всех со всеми есть общие знакомые. Кто знает, быть может, у нас с вами этих знакомых ещё больше, чем у других.
Я чуть не взвизгнула от боли: Тео ущипнул меня весьма ощутимо.
- Умоляю, миледи, скажите, что именно вы про него слышали! - вмешался виконт. - И если это нечто нелицеприятное, тем лучше: пусть знает, что говорят о нём в свете.
Я в сомнении поджала губки, покосилась на Раймонда, затем снова поглядела на Родрига.
- Знаете, я как-то сразу всё забыла.
Мой тон не оставлял ни малейших сомнений в том, что сказанное - откровенная ложь.
- Жаль, - развёл руками виконт.
Настаивать он не стал: поскольку мы были едва знакомы, этого не дозволял этикет.
- Я ненадолго отлучусь, дорогая, - обратился ко мне "брат". - Прошу тебя, будь осторожней…когда подходишь к окнам. Не простудись на сквозняках.
Многозначительный взгляд, на который я ответила беззаботной усмешкой. Тео удалился, и вскоре я увидела, как он галантно обхаживает виконтессу, потихоньку разгоняя всех её прочих поклонников. Я же в свою очередь принялась постепенно скапливать поклонников вокруг себя, заботясь о том, чтобы окружающие обращали на виконтессу и её нового кавалера всё меньше внимания.
Привлечь внимание окружающих было не так уж сложно. Новое лицо, тем более скрывающееся под маской, притягивает само по себе. К тому же сейчас я - незамужняя сестра графа, а значит, весьма выгодная партия. Да и внешними данными меня природа не обидела. Однако всего этого в данный момент было недостаточно, ибо мне следовало отвлечь внимание именно тех мужчин, которые уже успели положить глаз на виконтессу. Не менее новое лицо и, что ни говори, весьма красивая женщина. Тут следовало подсуетиться.
Протянув руку к вазе с фруктами, я оторвала одну виноградину и, спрятав её в пальцах, прошествовала по залу поближе к той его части, где сидела сейчас виконтесса. Затем незаметно бросила ягоду на пол и секунду спустя сделала вид, что поскользнулась. Двое мужчин, крутившиеся неподалёку от Фелисы, подскочили ко мне. Я схватилась за руку того, что поспел на полсекунды быстрее. Силясь восстановить равновесие, ненадолго наклонилась вперёд, позволив глубокому декольте сделать этот момент особенно пикантным. Выровнявшись, благодарно улыбнулась своему спасителю, не торопясь отпускать его руку. А затем перевела не менее благодарный взгляд на второго, чуть опоздавшего. Это ничего, что он пришёл первым, говорил этот взгляд. Мы-то с вами знаем: в действительности я хотела, чтобы меня спасли именно вы.
- Простите, - произнесла я вслух, - я такая неловкая!
- Вовсе нет, - возразил второй подоспевший, указывая взглядом на раздавленную ягоду, лежавшую на том самом месте, где только что стояла моя ножка. - Это слуги нерасторопны.
- Нет-нет, это я сама виновата. Вы не представляете, какой долгий путь мы с братом проделали за последние дни. Столько часов в трясущейся карете! Это чрезвычайно утомительно.
Я огляделась, недвусмысленно ища, где бы присесть, и кавалеры поспешили сопроводить меня к ближайшему свободному стулу. Один вёл меня под руку, другой прихватил по дороге кубок вина и вручил мне его, едва я уселась.
- Как вам понравилась жизнь за границей? - спросил первый.
Я капризно поморщилась и вновь улыбнулась.
- Не слишком понравилась. Все эти маленькие городки на побережье хороши лишь в том случае, если вы приезжаете туда в самый разгар сезона, на неделю или две. Но жить там продолжительное время… Можно умереть от скуки. Приёмов очень мало, к тому же на них постоянно присутствуют одни и те же люди… Ничего интересного. Даже поговорить, и то не с кем.
Я предоставила собеседникам самостоятельно догадываться о том, чем ещё мне хотелось бы заниматься с посещающими приёмы людьми помимо разговоров.
- Так что большую часть времени мне пришлось провести практически взаперти, - со скорбным видом заключила я.
- И чем же вы занимали себя всё это время?
Я передёрнула плечиками.
- А чем там можно было себя занять? Прогулки на свежем воздухе и музицирование. Ничего больше мне не оставалось.
- Отлично! - Одного из собеседников моя печальная судьба, похоже, воодушевила. - В таком случае, быть может, вы нам что-нибудь исполните?
- Ой, нет, я же совсем не готовилась, мне как-то неловко… - принялась отнекиваться я.
Исключительно для проформы, конечно. Незамужняя барышня моего статуса не может так запросто согласиться развлечь гостей; ей полагается предварительно немного поломаться. А окружающим, уж если кто-то из них имел неосторожность обратиться к барышне с подобной просьбой, полагается всячески её уговаривать. Чем они и занялись. Вскоре я позволила себя уломать, что и было предсказуемо. Один из музыкантов с поклоном вручил мне лютню. Я огляделась и попросила поставить стул на выбранное мною место. Выбор был сделан не случайно: теперь все те, кто приблизится, чтобы послушать моё пение, будут стоять спиной к Тео и виконтессе.
Я провела рукой по струнам. С Абелией мне, ясное дело, не сравниться: я не профессиональная певица, да и врождённые данные у меня значительно более скромные. Но, как я уже упоминала, общепринятое образование я в своё время получила, и игра на нескольких музыкальных инструментах была в него включена, равно как и пение. Словом, для работы в столичном театре я бесспорно не подойду, но для исполнения песни при нынешних обстоятельствах - вполне.
Скажи мне, принц, ужель своею долей
Ты тяготишься так, что, сам не свой,
В суровый край страдания и боли
Готов идти по скользкой мостовой?
Тобой одним нарушено доверье.
Зачем, отринув званья и дары,