- Итак, Дениза, - настойчиво произнёс виконт, - ты что-то рвалась нам всем сообщить.
- Не сообщить, а поделиться предположениями, - поправила я. Но, увидев, как гневно сверкнули глаза Родрига, решила больше его терпение не испытывать. - Я думаю, господин Кале подтвердит, что перечисленные графиней симптомы никак не связаны между собой и не могут быть результатом одной и той же болезни. - На этом месте лекарь согласно кивнул. - Однако кое-что, объединяющее эти симптомы, всё-таки есть.
- Что именно? - нахмурился Кале.
- Они проявляются у одного и того же человека, - улыбнулась я.
- Ты именно это потрясающее открытие хотела нам сообщить? - гневно спросил Родриг.
- Почти, - ответила я. - Эти симптомы связывает то, что за их появление отвечает один и тот же мозг.
- Хочешь сказать, что графиня не больна и только придумывает все эти хвори? - уточнил Раймонд.
- Она действительно не больна, - ответила я. - И хвори в некотором смысле придумывает. Но неосознанно. Хвори придумывает её собственный мозг и заставляет её испытывать соответствующие симптомы. Так что она действительно страдает. И действительно не знает, в чём причина. Хотя никаких болезней, которые можно было бы обнаружить в ходе проверки, у неё и нет.
- Нервная система? - задумчиво спросил лекарь.
Я энергично кивнула.
- Отчего задыхается человек, не страдающий от астмы? В чём причина болей в животе, если пациент не отравлен и не болен? Мозг способен воспроизвести любые симптомы. И мучиться человек от них будет в полной мере.
- Но с какой стати чей бы то ни было мозг станет выкидывать такие шутки? - нахмурился Раймонд.
- Ну, во-первых, просто мозг человека со слабой нервной системой, - пожала плечами я, оглядываясь за подтверждением на лекаря. - Или… - я умышленно сделала небольшую паузу, - мозг человека, которого убедили в том, что он болен.
- А вот отсюда давай поподробнее, - распорядился Раймонд.
- В сущности я уже всё сказала. Графине внушили, что она тяжело больна. Не знаю, с чего это началось, зато знаю, когда: после того, как умер её отец. Возможно, от горя у неё действительно случилось нервное расстройство, а домашние поспешили услужливо записать его проявление в признак серьёзной болезни. А может быть, на первых порах они слегка "помогли" ей, подпаивая какими-нибудь средствами, от которых, к примеру, у неё начиналась резь в животе. А дальше всё это стало не нужно. Любой человек, если как следует убедить его в собственной тяжёлой болезни, почувствует себя плохо. Ну, а добавьте к этому соответствующий образ жизни: постоянное пребывание в четырёх стенах, без свежего воздуха и солнечного света, нехватку общения, полное отсутствие физических нагрузок, наверняка ещё какую-нибудь идиотскую диету, навязанную заботливыми домашними якобы с подачи врачей. От всего этого человек не умирает, но вот самочувствие его хорошим быть не может. А ведь господину управляющему с его обворожительной сожительницей больше ничего и не нужно. Убивать графиню не в их интересах. Уж не знаю, кто станет её наследником, но этот человек наверняка приведёт с собой собственных слуг, таким образом согнав управляющего с насиженного места. А новый управляющий ещё и проведёт проверку, которая быстро покажет нечистоплотность предшественника. Нет, этот человек заинтересован в том, чтобы графиня оставалась жива и формально продолжала управлять своими владениями. Но при этом пребывала в таком физическом и душевном состоянии, чтобы ей просто-напросто было не до решения финансовых и прочих деловых вопросов. Нервное расстройство подходит для этих целей идеально. С этим недугом человек может жить очень долго и при этом мучиться от него всю жизнь.
- Вынужден признать, что о таком варианте я не подумал, - заметил Кале. - Но это неплохо объяснило бы динамику. Тот факт, что приступы бывают наиболее тяжёлыми в самом начале, а потом постепенно слабеют. Да и переменчивость симптомов тоже.
- Но как они могли быть уверены, что графине станет настолько плохо? - с сомнением спросил Раймонд. - Ну, сказали ей, что она больна. Привели лекаря, который это подтвердил - допустим. Но, в конце концов, последующие лекари не могли определить болезнь, а стало быть, и утверждать, что она опасна. Графиня могла просто прийти в себя, перестать принимать лекарей и в конечном счёте забыть о том, что когда-то якобы болела.
- А вот тут, - охотно кивнула я, - в дело вступает магия. Вскоре после смерти её отца с психологическим состоянием графини поработал Одарённый.
- На состояние её здоровья он не воздействовал, - напомнил Кале.
- Конечно, - согласилась я. - Ведь это могли бы обнаружить! Зато что плохого в том, что обладающий даром лекарь слегка улучшил девушке настроение? А заодно подправил кое-что ещё.
- Что он сделал? - спросил Родриг.
- Повысил степень её внушаемости, - ответила я. - Всего-то навсего. Небольшое воздействие на характер, никак не касающееся физического состояния. Но это воздействие позволило сработать всей остальной схеме. Внушить женщине, что она тяжело больна, стало легче лёгкого. А дальше, как я уже говорила, мозг стал работать сам, невольно давая подтверждение словам злоумышленников.
- И внушение можно было обновить в любой момент, - задумчиво кивнул Раймонд.
- Кое-кому в этом особняке пора как следует намылить шею, - мрачно проговорил Родриг. - И для удобства её будет лучше предварительно отсоединить от головы.
- Только сначала надо как следует обдумать, как именно это обставить, - поспешила сказать я, видя, с какой силой его рука сжала рукоять меча.
- Обязательно надо это как-то обставлять? - поморщился виконт.
Впрочем, спрашивал он это так, для порядка, поскольку в действительности прекрасно понимал, что я права.
- Мы не можем врываться в особняк графини и распоряжаться там без её ведома и согласия, - отметил Раймонд. - До тех пор, пока слуги действуют от её лица, пусть даже только формально, нанести удар по ним значит ударить по ней. Она сама же потом этого не простит.
- Именно поэтому совершенно необходимо сначала поговорить с графиней и раскрыть ей глаза, - поддержала его я.
- И как вы предлагаете это сделать? - нахмурился Родриг. - В особняке её не оставляют ни на минуту, вы сами имели возможность в этом убедиться. Она постоянно находится под опекой. А если в доме посторонние, то тем более. Даже во время осмотра лекаря её не оставили в одиночестве.
- Просто вытолкать всех из комнаты? - с сомнением предложил Раймонд.
- Если позволите вмешаться, на мой взгляд, это плохая идея, - возразил Кале. - Такие действия испугают пациентку, и она точно не станет вас слушать.
- Значит, придётся заставить её выслушать.
- Со слугами, всеми силами ломящимися в дверь, в качестве фона? - возразила я. - Как долго мы сможем держать осаду, одновременно ведя светский разговор?