Группе Гуськова – Академика пришлось трижды карабкаться по склонам завалов, один раз идти прямо по капотам машин и бесчисленное количество раз – протискиваться сквозь плотные «очереди» желающих попасть на территорию стройки. Примерно на полпути Академик занервничал и предложил обойти все эти препятствия через нереальность, но офицеры отказались. Почему – осталось загадкой. Наверное, в нормальной реальности им было спокойнее, пусть и труднее. По крайней мере, Гуськов для себя решил, что товарищи рассуждают именно так.
Завершился бег с препятствиями у запертых южных ворот стройплощадки. Теперь причина, по которой толпа никуда не двигалась, а только уплотнялась, стала понятна.
Стрельцов постучал, крикнул пару раз, но ворота никто не открыл и даже не выглянул. Капитан попытался еще раз, теперь громко и внятно произнес слова пароля. Но эффект был тот же.
– Куда все подевались? – Стрельцов заглянул в щель между глухими створками. – Ничего не вижу. Странно.
– Ничего не видишь потому, что ничего не видно в эту щелку, или потому, что там пусто? – уточнил Трощинский.
– Сам посмотри.
– Ушли они, – пояснил какой-то пожилой гражданин, восседающий прямо на капоте ближайшего к воротам кроссовера от «Хендай». – Минут пятнадцать назад ушли. Чуток опоздали вы, солдатики.
– Черт! – Стрельцов обернулся и выразительно, с явным осуждением посмотрел на Гуськова.
Майор взгляда не отвел, только пожал плечами. В чем он был виноват? В том, что у Шуйского «загорелись в жопе говны» и он решил прорываться именно сейчас, а не часом позже, когда стемнеет?
– Нам строго-настрого приказали тут дожидаться, – продолжил пожилой гражданин. – Как вернутся за нами навигаторы, так ворота и откроют. Вот тогда мы все по коням, приемники на полную громкость и вперед и с музыкой.
– Приемники? – Стрельцов поморщился. – А еще что сказали?
– А чего еще? – Мужичок развел руками. – Машины не глушить, радио на волне «Европы плюс» держать, чертей не бояться. Все, вроде.
– Ты чего-нибудь понимаешь? – Трощинский обернулся к Парусу.
– Догадываюсь, – лейтенант кивнул. – Юра, что делать будем?
– Командир, – проигнорировав вопрос Паруса, капитан Стрельцов снова взглянул на Гуськова, – переведешь нас обратно?
– А смысл?! – вмешался Академик. – Господа офицеры, поймите, если Шуйский попал в засаду – а он попал, я уверен! – вы там уже ничем не поможете.
– Почему это вы уверены? – По выражению лица Стрельцова было ясно, что он и сам так считает, но спросить просто обязан.
– Хотя бы потому, что это верх глупости, затевать прорыв в таком засвеченном месте! Мало того, что отсюда еще не ушли те, кто устроил бойню прошлой ночью, так еще и всем мазаевским шпионам – а их было немало, я и в этом уверен! – хорошо известно, где Шуйский собирал свою добровольческую армию. Даже мне, сугубо штатскому человеку, ясно, что наступать следовало откуда-то из другого места. Разве не так?
– Все так, – Стрельцов кивнул и зло сплюнул. – Вот ведь послал бог начальничка!
– У меня есть другое предложение, – Академик окинул взглядом колонну беженцев. – Помогите этим людям устроиться на ночлег. Этим вы принесете гораздо больше пользы.
– На ночлег? – Стрельцов горько усмехнулся. – Совсем не верите в затею Шуйского?
– Мы же выяснили… – Академик печально вздохнул. – Нет шансов. И очень скоро вы в этом убедитесь. Если, конечно, уцелеют навигаторы и будет кому перевести остатки армии Шуйского обратно.
– Тем более, неплохо бы командиру туда перейти… – уже понимая, что это бессмысленная попытка, пробормотал Стрельцов.
– Чтобы его убило шальной пулей? – Академик покачал головой. – Смиритесь, капитан. Вы уже ничем не поможете армии Шуйского. А вот здесь… вы будете весьма полезны, – Академик понизил голос и заговорщицки наклонился к Стрельцову: – Скоро мы с Алексеем Борисовичем уведем значительную часть черных воинов в нереальность, и вы сможете использовать это обстоятельство для повышения своего авторитета. Тогда управлять этими людьми станет гораздо проще. Понимаете меня?
– Справлюсь и без подтасовок, – Стрельцов горделиво выпрямился. – Надеюсь, вы пропустите обратно тех, кто выживет?
– Конечно! – Академик всплеснул руками. – Мы вообще не собираемся никому препятствовать! Наша задача – защитить башни! Только и всего!
Гуськову почему-то показалось, что Академик переигрывает. Отчего, интересно узнать, в его голосе вдруг появились фальшивые нотки? Или это уже легкая паранойя? Майор настолько много думал и подозревал – как выяснилось, не всегда безосновательно, что теперь начал дуть даже на ледяную воду? Или нет?
– Удачи, – Стрельцов протянул руку Гуськову, затем Академику и будто бы забыл об их существовании. Он махнул Парусу и Трощинскому «За мной!», а затем взглянул на Локтева. – Локатор, ты с нами или как? Тебе, как я понимаю, в пьесе господина Абрамова роли не досталось.
– Базара нет, – Локтев усмехнулся, – душой я с вами… да и не сильно охота мне встречаться с черными тварями, но… сам понимаешь, Юра.
– Понимаю, – капитан кивнул. – Тебе тоже удачи, Локатор. Будь.
Локтев молча пожал ему руку, так же без комментариев, что было необычно, попрощался с Троллем и Парусом и обернулся к Гуськову и Академику:
– Ну, а наш контингент где пасется?
– Я знаю, – Абрамов поманил Гуськова и Локтева за собой. – Здесь недалеко.
– Рядом с башней, – проронил Гуськов. – Как ему и положено. Подойдем, бери меня за руку, как послушный сынок. Иначе слопают.
– Хорошо, папа, – Локатор ухмыльнулся. – Мороженое купишь?
– Куплю… – Гуськов тоже усмехнулся. – Хоть ящик. Только вместо вискаря.
– В топку мороженое! – Локатор достал пистолет и проверил наличие патрона в стволе. – Пошли к чертям!
– Ни пуха вам, сынки, – вдруг сказал пожилой гражданин. – Главное, не бойтесь. Они только мычат страшно, а так… быки, да и только. Силы много, а соображение на нуле. Ни пуха…
– К черту, батя, – Локтев махнул рукой. – Ну, пошли, что ли? Долгие проводы – лишние слезы.
Обошлось без слез. Академик бодро двинулся вдоль бетонного забора стройплощадки в западном направлении, Гуськов и Локтев побрели за ним. Так и ушли, не оглядываясь, будто бы опасаясь превратиться в соляные столбы, если посмотрят на оставшийся позади разрушенный город и людей, наказанных, в отличие от обитателей Содома и Гоморры, непонятно кем и за какие грехи.
«Хотя, может быть, и есть какая-то причина, – подумалось Гуськову. – Непонятная нам, неочевидная, мистическая, но есть. Иначе все, что мы знали о нашей жизни, может оказаться совсем бессмысленным. А это первый шаг к безумию. И так каша в голове от всех этих раздвоений реальности, нашествия черных тварей и башен, так еще если окажется, что это не имеет понятных причин… Так, все! Отставить бредовые размышления о смысле жизни. Нашелся философ! Лучше подумай, как будешь с тварями управляться!»