Взглянув на стакан, я подумал о подругах Шейлы.
— Ты сегодня обедаешь с Энн? — спросил я.
— Нет.
— Я думал, у вас встреча.
— Возможно, мы с Белиндой и Энн соберемся попозже на этой неделе. Хотя каждый раз после этого приходится возвращаться домой на такси, а потом у меня еще целую неделю болит голова. Как бы там ни было, но, кажется, у Энн сегодня медосмотр или что-то в этом роде. Решила провериться на всякий случай.
— У нее все хорошо?
— Да, замечательно. — Она помолчала. — Более или менее.
— То есть?
— По-моему, у них с Дарреном не все ладится. И у Белинды с Джорджем, раз уж на то пошло.
— В чем дело?
— Понятия не имею.
— Итак, что же ты сегодня делаешь? Ты ведь сегодня не работаешь, так? Если я смогу вырваться, пойдем на ленч вместе? Думаю, нам стоит выбрать какое-нибудь роскошное заведение. Например, палатку того парня, который торгует хот-догами в парке?
— У меня вечером курсы, — напомнила она. — Еще мне нужно кое-что сделать и, возможно, заехать к маме. — Она быстро взглянула на меня. — Но не для того, чтобы попросить денег.
— Хорошо. — Я решил больше не задавать вопросов. Она сама все расскажет, когда будет готова.
Келли появилась на кухне под конец нашей беседы.
— Что у нас на завтрак?
— Ты хочешь хлопья, хлопья или хлопья? — спросила Шейла.
Келли задумалась. Потом сделала выбор:
— Хочу хлопьев.
В отличие от обеда завтрак в нашем доме никогда не считался полноценной семейной трапезой. Впрочем, обед тоже часто таковой не являлся, особенно когда я задерживался на стройке, а Шейла — на работе или на курсах. Но мы пытались по крайней мере сделать обед семейным мероприятием. Завтрак же в этом отношении был совершенно безнадежен. Обычно я даже не садился за стол, а пил кофе с тостами стоя, пролистывал утренний «Реджистер» на разделочном столе и изучал заголовки. Шейла ела йогурт с фруктами, Келли быстро сметала «Чириоз», стараясь проглотить хлопья, пока они не размокли.
Активно работая ложкой, она спросила:
— И зачем только люди ходят в школу по вечерам? Ведь они уже выросли, им это не нужно.
— Когда я окончу курсы, — объяснила ей Шейла, — у меня будет больше возможностей помогать твоему папе, нашей семье и тебе.
— А как ты мне поможешь? — поинтересовалась она.
Я вмешался:
— Если дела нашей фирмы пойдут на лад, мы заработаем много денег, и ты от этого только выиграешь.
— Вы будете покупать мне больше подарков?
— И не только.
Келли отхлебнула апельсинового сока.
— Никогда не буду ходить в школу по вечерам. Или летом. Я скорее умру, чем пойду в летнюю школу.
— Этого не случится, если ты будешь хорошо учиться, — сказал я грозным голосом. Нам уже звонила учительница Келли и жаловалась на нее: стала небрежно выполнять домашние задания.
Келли ничего не ответила и сосредоточилась на хлопьях. Уходя, она обняла Шейлу, а мне лишь помахала рукой. Шейла поняла, что я обратил внимание на столь пренебрежительное отношение ко мне дочери, и заметила:
— Это все потому, что ты злючка.
В середине дня я позвонил с работы домой.
— Привет, — ответила Шейла.
— Ты дома? Я не был уверен, что застану тебя.
— Так получилось. А в чем дело?
— Отец Салли…
— Что?
— Салли звонила домой из офиса, но он не снял трубку, и она отпросилась. Я только что перезвонил ей узнать, как дела, и оказалось, все плохо.
— Он умер?
— Да.
— О Боже. Сколько ему было лет?
— Семьдесят девять. Ему исполнилось пятьдесят, когда родилась Салли. — Шейла знала его историю. Он женился на женщине на двадцать лет моложе себя и все же умудрился пережить супругу. Она умерла десять лет назад от аневризмы.
— Что с ним случилось?
— Не знаю. У него был диабет, имелись проблемы с сердцем. Возможно, сердечный приступ…
— Мы должны как-то помочь Салли.
— Я предложил подъехать к ней, но она сказала, что у нее сейчас много дел. Через пару дней похороны. Мы все обсудим, когда ты вернешься из Бриджпорта. — Курсы у Шейлы были в этом городе.
— Мы что-нибудь придумаем. Мы всегда поддерживали ее. — Я почти представил себе, как Шейла покачала головой. — Слушай, — продолжила она, — мне пора. Я оставлю вам с Келли лазанью, хорошо? Я должна зайти к Джоан, когда у нее заберут детей, и…
— Я все понял, спасибо.
— За что?
— За то, что не унываешь. И не опускаешь руки.
— Я делаю все, что в моих силах, — заметила Шейла.
— Спасибо. Знаю, иногда я доставляю тебе много хлопот, но я люблю тебя.
— И я тебя.
Было десять часов. К этому времени Шейла уже должна была вернуться домой.
За последние десять минут я уже второй раз пытался дозвониться ей на сотовый. После шестого звонка включилась голосовая почта: «Здравствуйте, вы позвонили Шейле Гарбер. Извините, что не ответила вам. Оставьте сообщение, и я перезвоню». Затем послышался гудок.
— Привет, это снова я. Сильно переживаю за тебя. Перезвони.
Я положил трубку на базу и прислонился бедром к кухонному столу. Шейла, как и обещала, оставила в холодильнике две порции лазаньи для нас с Келли, запаковав каждую в полиэтилен. Я разогрел лазанью для Келли, когда она вернулась домой, и был уверен, что она придет за добавкой, но не смог найти форму, в которой готовили лазанью. Впрочем, я мог отдать ей и свою порцию — несколько часов спустя она по-прежнему лежала на кухонном столе, поскольку я не ощущал голода.
Я чувствовал себя совершенно разбитым. Отсутствие заказов. Пожар. Отец Салли.
Даже если аппетит ко мне и вернется, мысль о том, что Шейлы до сих пор нет дома, приводила меня в исступление.
Занятия, которые проходили в бизнес-колледже Бриджпорта, закончились полтора часа назад, и ей требовалось всего полчаса, чтобы добраться домой. Шейла опаздывала уже на час. На самом деле это было не так уж и много. И существовало немало объяснений.
Она могла задержаться после занятий, чтобы выпить с кем-нибудь кофе. Пару раз такое случалось. Вероятно, на шоссе пробки — чтобы замедлить движение, достаточно одной машины, притормозившей на обочине со спущенным колесом. А уж если случалась авария, все вставало наглухо.
Но это не объясняло, почему Шейла не отвечала по мобильному. Может, она забыла включить его после занятий, но в таком случае я сразу попал бы на голосовую почту. Тем не менее телефон звонил. Или она положила его на дно сумочки и не слышала?