– Я не пытаюсь сказать ничего. Я уже сказал. И ес-ли ты расскажешь хоть кому-нибудь из своих... друзей... об этом разговоре, я заявлю, что ты все выдумал. – Я смотрел на него открыто и прямо. – Кроме того, я пы-таюсь быть твоим другом, Перси. Говорят, что мудрого слова достаточно. И прежде всего: зачем тебе все это из-за какого-то Делакруа? Он того не стоит.
На какое-то время подействовало. Установился мир. Я даже смог пару раз отправить Перси с Дином или Харри сопровождать Делакруа в душ. Ночью играло радио, Делакруа стал понемногу отходить, привыкая к ежедневному распорядку блока "Г", и все было спокойно.
Потом однажды ночью я услышал, что он смеется.
Сидевший за столом Харри Тервиллиджер скоро тоже засмеялся. Я поднялся и пошел к камере Делакруа, чтобы посмотреть, что его так развеселило.
– Смотри, капитан, – сказал он, увидев меня. – А у меня завелась мышка!
Это был Вилли-Пароход. Он сидел в камере Делакруа. Более того, он восседал на плече Делакруа и бесстрашно смотрел сквозь прутья решетки своими глазами-бусин-ками. Его хвостик аккуратно обвился вокруг лапок, и выглядел мышонок абсолютно спокойным. Что же до самого Делакруа – друзья, это был совсем не тот человек, что сидел, скорчившись и вздрагивая, в углу койки всего неделю назад. Сейчас он походил на мою дочь рождественским утром, когда она спускалась вниз и видела подарки.
– Посмотри! – повторил Делакруа. Мышонок сидел на его правом плече. Делакруа вытянул левую руку. Мышонок вскарабкался на макушку Делакруа, цепляясь за волосы (достаточно густые на затылке). Потом он спустился с другой стороны, и Делакруа хихикнул, когда хвостик защекотал ему шею. Мышонок пробежал по руке до самого запястья, потом повернул обратно и засеменил назад на левое плечо Делакруа и уселся, обвив хвостик вокруг лап.
– Чтоб я пропал, – ахнул Харри.
– Это я научил его так делать, – гордо произнес Делакруа. Я подумал: «Черта с два ты его научил», но промолчал.
– Его зовут Мистер Джинглз.
– Не-а, – добродушно сказал Харри. – Это Вилли-Пароход, как в мультике. Начальник Ховелл так его назвал.
– Это Мистер Джинглз, – настаивал Делакруа. По любому поводу он мог бы сказать на черное белое, если вам требовалось, но в вопросе об имени мышонка оставался непреклонен. – Он шепнул мне это на ухо. Капитан, а можно я заведу для него коробку? Дайте мне, пожалуйста, коробку для мышонка, чтобы он спал в ней у меня! – В его голосе появились заискивающие нотки, которые я тысячи раз слышал раньше. – Я поставлю ее под койку, и он никому не будет мешать, никому.
– Твой английский становится в сто раз лучше, когда тебе что-то надо, – заметил я, чтобы потянуть время.
– О-хо-хо, – пробормотал Харри, толкая меня локтем. – Вот идут неприятности.
Но Перси, по-моему, не был похож на неприятности в тот вечер. Он не приглаживал руками волосы, не играл дубинкой, и даже верхняя пуговица его форменной ру-башки была расстегнута. Я впервые видел его таким: до-вольно забавно, как маленькая деталь способна все из-менить. Больше всего, однако, меня поразило выражение его лица. Там царило спокойствие. Не безмятежность – я не думаю, что Перси Уэтмору хоть в малейшей степени известна безмятежность, – он имел вид человека, который вдруг понял, что может подождать того, чего хочет. А это очень отличало его от прежнего молодого человека, которому пришлось пригрозить кулаками Брутуса Ховелла всего лишь несколько дней назад.
Делакруа не увидел этой перемены и скорчился у стены камеры, прижав колени к животу. Глаза его округлились настолько, что заняли пол-лица. Мышонок вскарабкался на его лысину и замер там. Я не знаю, помнил ли мышонок, что ему тоже не стоит доверять Перси, но, похоже, помнил. А может, почувствовал исходящий от французика запах страха и реагировал на него.
– Ну-ка, ну-ка, – протянул Перси. – Никак, ты нашел себе дружка, Эдди?
Делакруа попытался ответить – наверное, что-то беспомощное о том, что станет с Перси, если он только тронет его нового дружка – я так полагаю, – но ничего не вышло. Его нижняя губа чуть-чуть задрожала и все. Восседавший на макушке Мистер Джинглз не дрожал. Он сидел совершенно спокойно, запустив задние лапки в волосы Делакруа, а передние положив на его лысый череп и глядя на Перси, словно измеряя его. Так люди обычно мерят взглядом с головы до ног своих старых врагов.
Перси посмотрел на меня.
– Это что, тот самый, которого я гонял? Что живет в смирительной комнате?
Я кивнул. Я подумал, что Перси не видел вновь окрещенного Мистера Джинглза с той самой погони. Сейчас же он вроде не подавал признаков того, что хочет опять погонять его.
– Да, тот самый. Только Делакруа утверждает, что его зовут Мистер Джинглз, а не Вилли-Пароход. Говорит, он сам шепнул ему на ухо.
– Так это или нет, – произнес Перси, – никто не узнает, верно? – Я готов был ожидать, что Перси вытащит свою дубинку и начнет постукивать ею по прутьям решетки, чтобы показать Делакруа, кто здесь начальник, но он только стоял, уперев руки в бока, и смотрел.
И по какой-то необъяснимой причине, я сказал:
– Делакруа только что спрашивал насчет коробки, Перси. Я думаю, он хочет, чтобы мышонок спал в ней. Чтобы он держал его у себя. – Мой голос звучал скептически, и я скорее почувствовал, чем увидел, что Харри смотрит на меня удивленно. – Что ты об этом думаешь?
– Я думаю, что он нагадит ему в нос как-нибудь ночью и убежит, – спокойно отреагировал Перси, – но полагаю, что это французику новый надзиратель. Я не-давно видел в тележке Тут-Тута отличную коробку от сигар. Не знаю, выбросил он ее или еще нет. Но, может, за двугривенный и отдаст. Или за гривенник.
Я украдкой взглянул на Харри и увидел, что тот стоит с открытым ртом. Перемены были не совсем те, что произошли со Скруджем рождественским утром, после того, как привидения поработали над ним, но уж очень близко к этому.
Перси придвинулся ближе к Делакруа, просунув лицо между прутьями. Делакруа забился еще дальше. Ей Богу, он бы вплавился в стену, если бы мог.
– Эй, тюфяк, у тебя есть двадцать центов или хотя бы десять, чтобы заплатить за коробку от сигар? – спросил он.
– У меня четыре цента. Я отдам их за коробку, если она хорошая, с'иль э бон.
– Знаешь что, – сказал Перси, – если этот беззубый старый развратник отдаст тебе коробку от сигар «Корона» за четыре цента, я утащу немного ваты из амбулатории, чтобы сделать подстилку. Устроим такой мышиный «Хилтон», пока ты здесь. – Он перевел взгляд на меня. – Я должен написать рапорт о работе в аппаратной при казни Биттербака, – продолжил он. – Поль, у тебя в кабинете есть ручки?