В местную Ред-Роковскую церковь, более напоминающую железобетонный ангар с приляпанным к нему шпилем, Павел ходить не стал. Фазер Маккензи, прям как специально взятый из битловской песни про Эленор Ригби, не внушал Павлу никакого доверия. Глядя на фазера, похожего на охранника из нацистского концлагеря, Павел вздыхал, сетуя на то, что негодяи из американского агитпропа еще имели наглость что-то клепать на православную церковь, она, мол, в годы Хрущева и Брежнева сотрудничала с КГБ.
А этому фазеру Маккензи исповедуешься, думал Павел, и через час докладная записка уже на столе у главного администратора лежит!
Из какого-то иллюстрированного журнала, поместившего статью о выставке русской иконописи, Павел вырезал Николу-Чудотворца и Иверскую Богородицу. Вырезал, наклеил на кусочки плотного картона и повесил на стену в изголовье. Повесил и глядел на них долгими вечерами.
Глядел… потому что не умел молиться. Однако одну молитву он твердил. Каждый вечер.
— Боже, если ты еще не забыл про меня, и если моя судьба еще не безразлична тебе, сделай так, чтобы Татьяна вернулась ко мне. Татьяна и дети. И чтобы мы снова были вместе.
Павел хотел кое-что добавить, но его религиозного самосознания хватало, чтобы понять: с Богом нельзя заключать бартерных сделок. И он не добавлял к своей молитве никаких “если”…
* * *
Отправляясь в Даллас, Татьяна испытывала глубокое беспокойство. С Лизой решила даже и не советоваться… Нет, на первое свидание после столь долгой разлуки она детей не потащит!
И хоть сердце подсказывало — не виновен, не виновен, не виновен, но до личной встречи, до того, покуда она сама не увидит его лица, его глаз, мальчишек на свидание с отцом она не повезет! Не надо им такой встряски. Ни к чему детям лишние стрессы! Пока…
Верный Факноумо дал ценные советы — как избежать пронырливых папарацци. Бремя славы, бремя известности калифорнийской серфинговой волной уже накрывало ее — нынешнюю “оскарову” номинантку. И инкогнито полететь из Лос-Анджелеса в Даллас было нелегкой задачей. Фильм про красных рыцарей Андреевского флага уже шел в прокате и бил все рекорды посещаемости.
Пришлось сильно поколдовать с внешностью — парик, черные очки, косметика… Таня усмехнулась, припоминая “Ленина в Октябре”, с комичным флюсом… Может и ей флюс приделать? Но нет, женщина, особенно красивая, даже из боязни быть узнанной, никогда не позволит себе стать девкой-чернавкой, девкой-замарашкой…
До Далласа долетела без особых хлопот, воспользовавшись услугами двух опытных бодигардов, что выделил ей Колин… Они профессионально отсекли от Татьяны журналюг, что всегда пасутся в аэропорту Лос-Анджелеса возле стоек с регистрацией. Эл-Эй такой город, что тут плюнь в любого — и в знаменитость попадешь!
Бодигарды лихо провели Татьяну по так называемым “зеленым коридорам” для Ви-Ай-Пи — так лихо, что она очнулась уже в бизнес-классе брюхатого “боинга”.
Долетели — сели…
Сели — прилетели…
Жарко в Лос-Анджелесе, но в Далласе еще жарче. Спасибо Колину — тот позаботился о ней на полную катушку. Накрутил хвост Аарону Фридляндеру, и он все заказал по первому разряду. И “кадиллак” длиной в мерную милю, и президентский номер в отеле “Плаза”…
— А не покажете, где Кеннеди убили? — спросила Таня шофера, опустив кнопочкой стекло, отделявшее салон от водительского места.
— Сейчас туда проедем, мадам, как вам будет угодно…
Она была разочарована. Книжного склада, откуда якобы стрелял Освальд, уже не было. Снесли. А на его месте отгрохали офисный центр цвета коричневого бутылочного стекла.
— Это было здесь? — спросила она шофера.
— Да, мэм, именно здесь Джона Фицджеральда Кеннеди русские подстрелили…
— Почему же русские? — вспыхнула Татьяна.
— А вы разве не читали, что Освальд был агентом КГБ? — простодушно улыбнулся шофер, дивясь такой провинциальной невинности и неосведомленности богатой голливудской дамочки.
Татьяна раздраженно подняла стекло. И вдруг припомнила строчки из Евтушенко:
И звезды — словно пуль прострелы рваные
На знамени твоем,
Америка!
“Идиоты! Какие они все идиоты, в своей безусловной аррогантной напыщенности, уверенные, что они — Америка — пуп земли!” — подумала Таня. Но настроение не испортилось. Она вся была поглощена предстоящей встречей.
* * *
Когда Павла вызвали в административный блок, он внутренне содрогнулся.
Не робкого он был десятка — Павел Розен, но после той акции устрашения, что провела администрация с показательной казнью Костаниди, каждый раз, когда его вызывали в “дом скорби”, как по-уэллсовски, цитируя “Остров Моро”, называли его между собой сотрудники лаборатории, каждый раз он внутренне съеживался.
— Что? В административный блок вызывают? — сочувственно спросил Павла начальник лаборатории высоковольтных разрядов, сидевший за убийство жены.
И когда Павел утвердительно кивнул, профессор-женоубийца кивнул на шутливую выписку из уэллсовского устава зверолюдей: “Не ходить на четырех лапах. Не жрать рылом из корыта”. Кивнул и добавил:
— Ходи прямо, Пол, разве мы с тобой не люди?!
Точно сказано… Разве мы не люди? Мы все зверолюди, исполосованные вивисекторами из административного блока.
Остров профессора Моро. Шарашка в Ред-Рок…
Но чем там у Уэллса закончилось?
Сожрали там зверолюди своего администратора! Схарчили заместо “Педигри”!
“И только мы здесь, наоборот, — думал про себя Павел, — только здесь, в этой шарашке, мы — наоборот — люди, превращенные в зверолюдей. Нас, наоборот, заставляют ходить на четвереньках, свободных от природы людей, бесстрашных от природы — нас запугивают тигровыми акулами в океанариуме!..”
Павел вошел в кабинет и дерзко посмотрел администратору прямо в глаза.
Прям как персонаж знаменитой картины Дейнеки “Допрос комсомольцев-добровольцев в белогвардейском штабе”…
— Администрация довольна вашей работой, мистер Розен, и мы хотим вас поощрить, предоставив вам внеочередное незапланированное свидание с женой, — сказал администратор, жестом предлагая присесть в кресло.
И кресло понадобилось. Понадобилось, потому что ноги подкосились.
Воистину — есть Бог! Он услышал его робкие неумелые вечерние молитвы!
И если великий кенигсбергский девственник вывел четыре доказательства существования Бога, то Павел теперь имел для себя пятое!
Бог его услышал…
— Во время свидания вы будете обязаны соблюдать оговоренные в нашем соглашении правила о сохранении тайны, — напомнил ему администратор, — вы не должны рассказывать вашей супруге, где и над чем вы работаете, вы ограничитесь той информацией, которую мы специально подготовили для вас в брошюрке — что и как можно рассказывать жене. В случае же нарушения этих правил свидание будет немедленно прервано, а вас ждет наказание в виде полного лишения свиданий и ужесточения режима содержания, вплоть до возвращения вас в тюрьму Брикстон Призон…