Красавчик! Однако надо что-то делать. И быстро.
Все произошло так стремительно, что мощный адреналиновый выброс, обычно предшествующий Большой Охоте, настиг Таню только сейчас, что называется, постфактум. Чувства обострились до предела, сознание работало четко, с большим запасом прочности.
Таня вышла из ванной, приблизилась к распахнутой, двери в номер, выглянула в тускло освещенный коридор. Никого. Она вынула из скважины желтый фигурный ключ и заперла дверь изнутри. Открыла шкаф, вытащила пустую спортивную сумку, поставила на кровать, опустилась на колени, просунула под кровать руку, провела по днищу. Черт! Гладко! Провела еще раз…
Вчера, когда она впервые переступила порог этой комнаты, первым делом переложила свой паспорт и деньги в маленький полиэтиленовый пакет и прикрепила к днищу кровати клейкой оранжевой лентой с надписью «British Airways», прихваченной в аэропорту. Судя по тому, с каким трудом удалось отодрать эту ленту от чемодана, продукт был надежный, качественный, сам по себе пакет отвалиться не мог. Следовательно…
Таня вновь подошла к шкафу, достала с верхней полки чемодан, раскрыла, слегка нажала на заклепки на задней стенке. Они чуть заметно щелкнули. Таня по очереди отвинтила их, приподняла плотный черный пластикат наружного слоя, потянула второй слой вдоль почти незаметного паза, откинула. Открылось второе дно. Таня вынула содержимое, переложила в сумку, привела чемодан в изначальное положение и поставила на место. Открыла кошелек, проверила наличность. Две бумажки по десять фунтов, пятерка, две толстые фунтовые монетки, нелепый семиугольный полтинник. Негусто.
Таня вздохнула, пошла в ванную, поднатужившись, перевернула мертвяка, нащупала во внутреннем кармане пухлый бумажник. Первым делом выгребла купюры, пересчитала. Восемьдесят пять фунтов. Таня отделила два самых замызганных пятифунтовика, вложила обратно, усмехнулась – дескать, что вы, никакого мародерства не имело места. Мельком пробежалась глазами по пластмассовым карточкам, на одной задержалась. С аккуратного прямоугольничка водительского удостоверения глядела выполненная в цвете кабанья харя. Микроскопический лобик хмурился из-под жесткого ежика волос, глазки неприязненно смотрели на мир. Эдвард O’Брайан. Good-bye, Mr. O’Brian, it’s been a pleasure… На плечи – черный плащ, через плечо – сумку, прощальный взгляд. Свет выключен, дверь заперта.
Таня на цыпочках прошла по пустынному коридору, спустилась по лестнице. Вот и знакомый зеленый вестибюль. За конторкой под неяркой зеленой лампой дремлет лысый человечек, похожий на лису – тот самый, которого видела за завтраком. За двойной застекленной дверью свет, шум и музыка. Косясь на эту дверь, Таня прокралась мимо конторки, спустилась к выходу, подергала за ручку. Заперто. Значит, придется через зал…
Ее окатило волной света, мутного от табачного дыма, густыми винными ароматами, липкой музыкой. Таня на миг зажмурила глаза, привыкая, и двинулась через зал. Народу было немного, но, похоже, все при деле, и ее появление особого внимания не привлекло. Вот крашеная блондинка прижала бюстом какого-то мужика и, хохоча, поит его вином из бокала. За другим столиком китаяночка в красной ливрее теребит еще кого-то, сидя у него на коленях. На возвышении пиликает черноусый горбун. Слева хлопочет незнакомый бармен, мешает что-то в высоком стакане для уже крепко поддатого верзилы в джинсах.
Она прошла две трети зала, когда кто-то потянул ее за руку. Она обернулась, увидела еще одно нетрезвое, мягко выражаясь, лицо.
– Sorry! – прощебетала она, высвободила руку и пошла дальше.
Успешно преодолена вторая дверь – точная копия первой. Пустой круглый холл с сиреневыми стенами и двумя группами кресел возле темных столиков, заваленных какими-то журналами. Сквозь окно видна улица.
– Мэм, я могу быть чем-нибудь полезен?
Железные пальцы на локте. Со стороны вроде бы вежливо, даже почтительно поддерживает, но как больно! Ухмыляющееся черное лицо, ниже – белоснежная манишка, еще ниже – черный смокинг.
– Спасибо, Джулиан, я… я просто захотела подышать свежим воздухом.
– Увы, мэм, это в настоящее время невозможно. Рекомендую возвратиться в вашу комнату.
– Я бы охотно, но… но в моей комнате дохляк.
Хватка мгновенно ослабла.
– Что?
– Мертвый труп покойника.
– Остановка сердца?
– Естественно. В результате неудачного падения. Бедняга разбил башку и свернул шею. Не повезло.
– Так. – Джулиан вновь сжал ее локоть, повел в противоположный конец холла, открыл почти незаметную дверку, по цвету сливающуюся со стенами. Они оказались на бетонной площадке служебной лестницы. – Поднимайся в свою комнату, запрись, сиди тихо, света не зажигай, никому не открывай. Когда эта шушера угомонится, я приду к тебе.
– Как я узнаю, что это ты?
– Никак. У меня универсальный ключ. – Он подтолкнул ее к дверке.
Три часа Таня просидела в полной темноте, даже курила, заслонившись ладошкой от окна. По коридору ходили, переговаривались, но ее никто не беспокоил. Потом все стихло, однако Джулиан появился не сразу. Вошел по-хозяйски, сразу направился к окну, задвинул портьеру, только потом включил свет в ванной, и Таня увидела, что одет он в практичный серый комбинезон и такого же свойства куртку, а обут в высокие армейские сапоги. Джулиан присел на корточки возле мертвеца, посветил тоненьким фонариком в злобный голубой глаз.
– Старый знакомый, – ровным тоном сказал он. – Бешеный Эдди, экс-чемпион флота ее Величества во втором полусреднем. Все в Бэттерси ошивался, в боксерском клубе, но оттуда его вышибли за пьяную драку… Из боксерского клуба – за драку, сильно?
– А сюда его каким ветром занесло? – спросила Таня.
– Подзаработать пришел. Вот и заработал.
– В каком смысле подзаработать? Ограбить, что ли?
Джулиан выпрямился, внимательно посмотрел на Таню и медленно произнес:
– Есть такая профессия – ходить по кошатникам и новеньких обламывать. И удовольствие, и продовольствие.
Словечко «cathouse» Тане прежде не встречалось, но смысл его был однозначен. В общем-то, она едва ли не сразу догадалась, в какого рода пансиончик попала, но лишь после визита мистера О’Брайана поняла, в каком качестве. Наверное, надо было утречком собрать все самое ценное, а потом, в городе, сбежать как-нибудь от Дарлинга и рвануть на поиски Сони Миллер. Или Шерову в Москву прозвониться. Да мало ли вариантов?.. А может, и не надо. Еще не вечер…
– Сейчас мы его спустим, – сказал Джулиан. – Машину я уже подогнал. Потащим под руки, будто пьяного, чтобы никто ничего не заподозрил, если увидит.
Они с кряхтением подняли тяжеленного Эдди и поволокли к пожарной лестнице, остановившись лишь, чтобы запереть дверь в комнату. Никто им не встретился, в доме было тихо, хотя из-под некоторых дверей пробивался свет, а в одной комнате что-то негромко пели. Выйдя на улицу, они затолкали Эдди на заднее сиденье потрепанной серой «Тойоты» и прикрыли чехлом. Джулиан завел мотор, Таня села рядом, закутавшись в черный плащ.