— Коплю…
— И сберкнижка есть?
— Есть…
— Бате еще часа два ехать… Давай, Бузинов, поспешай, успеешь еще две сотни положить — твое счастье…
— Ах ты…
Мерзкое лицо наливается краской.
— На передачи больше уйдет. Если, конечно, женка их тебе носить не побрезгует, педофилу сраному.
— Я тебе не пидор… — хрипит вконец униженный Бузинов.
— Будешь, если бабки не принесешь. В две секунды опетушат…
Принес. Пыхтя, вывалил перед ней на стол. Вид красных червонцев и сиреневых четвертных не согревает. Греет другое: мысль о том, что в следующий раз она слиняет из родительского дома не бродяжкой беспаспортной на товарняках, легкой добычей любого самца, наделенного властью или просто силой, а законнейшей пассажиркой мягкого вагона, при деньгах и документах…
— Все теперь? — сипит Бузинов. — Почти. — Она не спеша прячет деньги во внутренний карман курточки. — Наклонись-ка. И остывшим какао — в рожу.
— Умойся, Бузинов. А то вот-вот начальство нагрянет…
* * *
Ей пятнадцать лет…
— Позор! — визжит мать, заткнув уши, чтобы не слышать никаких возражений. — Дочь начальника милиции города!..
— И директора универмага… — послушно вторит папаша, а на пропитой физиономии выражение тихой радости, что не его, горемычного, сегодня ефантулит дорогая супруга.
— Шлюха помоечная! С последней шпаной, по подвалам!..
— Ключи бы от дачи не прятала, так было б не по подвалам…
— Что! Отец, ремня! В колонию! Валидолу мне!.. Мать в изнеможении валится в кресло. Отец, кряхтя, шарит по полкам в поисках лекарства. Секунда передышки…
— И как нам теперь людям в глаза смотреть прикажешь?!
— А вы меня с этих самых глаз сплавьте куда подальше. В Москву, на худой конец, в Ленинград. В торговый техникум…
* * *
Ей шестнадцать…
— Это все? Да на один наркоз как минимум тридцатник нужен.
— Я и так шапку продал… — В глазах Сережки недоумение, упрек, обида. — И вообще, не надо из меня негодяя делать, а! Сама напросилась, а теперь…
— Сама, говоришь?.. А не пошел бы ты, Жибоедов…
* * *
Ей семнадцать…
— Чего ревешь-то, подруга, радоваться надо. Теперь гуляй сколько хошь — и подзалететь не страшно! Да и кому они нужны, спиногрызы-то, при такой нашей жизни?.. А что из техникума поперли — так у нас на химическом лаборанткам лимитную прописку дают и общежитие… Да, на восемьдесят рэ, конечно, не разбежишься, ну, ничего, я тебя подрабатывать научу — не фиг на фиг! Значит, вечерком одевайся пофасонистей, подмажься… В ресторан пойдем!
* * *
Восемнадцать…
— Где это я? Что было?
— Было, родная… Правило у меня такое, для подобных случаев жизни — бокальчиками обменяться, быстро и незаметно для дамы. Если бы помыслы твои были чисты, гуляла бы сейчас с честно заработанной двадцаткой, а не валялась здесь, бледная, как спирохета… Так что, гражданочка Ильинская Ольга Владимировна, выходит, ты теперь моя со всеми потрохами.
— Паспорт отдай…
— Это же за какие такие заслуги?
— Я тебе денег дам…
— Сколько мне надо, у тебя нет.
— В менты сдашь?
— А что я с этого буду иметь? Нет уж, я тебя, Ольга Владимировна, намерен использовать с максимальной выгодой… Кофейку хлебнешь? Бодрит.
— Ты что задумал?
— Не боись, родное сердце, не расчлененку… Топорно работаешь, Ольга Владимировна. Кло-фелинчик твой — штука иногда нужная, но примитивная и, как видишь, небезопасная. Пора, дорогая, разнообразить арсенал, повышать квалификацию.
— Учить будешь?
— Чем иронизировать, лучше скажи — насчет хипеса как мыслишь? Никак. В картишки не интересуешься? Тоже нет. Где и на чем солидного клиента брать знаешь? Не знаешь. Почем сейчас доллар стоит? Тоже не знаешь. Знакомства в гостиницах есть? А в комиссионках?.. Учиться тебе и учиться, дорогая Ольга Владимировна, как завещал великий Ленин.
— Меня Линда кличут…
— А меня Ринго. Говорят, похож.
— Похож. А на самом деле как зовут?
— Виктор. Виктор Васютинский. Правда, родился под другой фамилией. Знаешь, какой?
— Ну?
— Штольц. Так что, наша встреча — знак судьбы.
— Штольц и Ильинская? Как в «Обломове»?
— Неужели читала?
— Я много чего читала…
* * *
Девятнадцать…
— Слушай, а как там твои папахен с мамахеном? Может, проведаем, устроим, так сказать, возвращение блудной дочурки?
— С чего это вдруг? Совсем крыша протекает?.
— Не скажи. Недельку комедию поломаем, обаяем старичков, подарочками ублажим, глядишь, папашка твой мне рекомендацию по всей форме нарисует.
— Куда рекомендацию? В страну Лимонию тайгу валить? Это он быстро.
— Ой, помягше к людям надо, Линда Батьковна, помягше, а вот мыслить — ширше и переспективнее… Мне, душа моя, не на лесоповал надобно, а наоборот, на юридический факультет университета…
— Ну точно, тронулся…
— Не скажи. Умным людям даже верхнее образование не помеха. Если, допустим, и нет у нас с тобой в жизни амбиций, кроме как потрошить жирных карасей всеми известными способами, так ведь диплом в кармане и должность соответствующая этому делу могут очень даже поспособствовать, Я и тебя, лапушка, всерьез к наукам приобщить намерен. Ты у меня через годик на филологический поступишь.
— Мило. А почему именно филологический?
— Официальная маза для контактов с фирмой. Сама ведь замечаешь, как они к нам зачастили. Америкашки, япошки, не говоря уж про турмалаев и прочих шведов. Разрядка, душечка… Плюс факультет невест. Там со всего города чудо-охломончики пасутся — пухленькие, богатенькие, глупенькие. Только сачок подставляй.
— Я тебе остохренела? Мерси!
— Зачем так ставить вопрос? Надо же нам в этом чудном городе легализоваться. А то, о чем я говорю — способ испытанный, нехитрый, недорогой и надежный. Охмурить какого-нибудь маменькиного сыночка из приличной семьи, выскочить за него замуж, быстренько развестись и отсудить квартирку с имуществом. Учти при этом, что и я со своей стороны буду делать ровно то же самое. И тогда, через пару-тройку лет…
Самое смешное в авантюре с университетом было то, что все получилось. С блеском! Родичи, увидев доченьку ласковой, гладкой и благоустроенной, вмиг оттаяли до соплей, а ее обходительный и завидно состоятельный друг — Ринго назвался работником портовой таможни — и вовсе их очаровал. Мамаша от них не отходила, кормила от пуза и все нарывалась к детям в гости. Пришлось сослаться на текущий ремонт и предстоящий переезд и обещать непременно пригласить на новоселье. Папаша в лепешку расшибся, но добыл для него нужную рекомендацию с присовокуплением красивой грамоты победителю областного смотра общественных рыбоинспекторов. Потом, уже дома, Ринго немного похимичил с трудовой книжкой и характеристиками, и совокупности предъявленных бумажек с лихвой хватило на то, чтобы обеспечить режим наибольшего благоприятствования на вступительных экзаменах и последующее триумфальное зачисление на юридический факультет. Еще бы — по документам он получился потомственный стопроцентный пролетарий, отличник боевой и политической подготовки, обладатель трехлетнего трудового стажа по специальности.