Вечером пили чай. С Делохом. Питер Дубойс и Клэр предпочли уединение. Профессор проводил Питера взглядом, в котором явно читалась ревность. «Бедняга Делох, — подумалось Захаржевской, — теперь он остался один. Следовало бы подыскать ему пару. Только вот трудно представить себе женщину, которая смогла бы выдержать такой причудливый характер». И для роли свахи у Татьяны сейчас не было времени. Впрочем, чем больше она наблюдала за чудаковатым профессором, тем больше убеждалась, что в нем произошла некая перемена. И перемена не к лучшему.
Этот вечер сильно напоминал безумное чаепитие из «Алисы в стране чудес». Разговор прыгал с темы на тему, следуя прихотливым ассоциациям, рождавшимся в мозгу Делоха. Нил поначалу пытался вставлять свои комментарии, но потом сдался и только молча слушал. Да и Рафалович, который присоединился к ним сначала с какими-то цветастыми речами, тоже быстро сник. С профессором Делохом в самый раз было бы появиться на привозе в Одессе. Стал бы новой звездой.
— Профессор, а вы не планируете обзавестись семьей? — спросила Захаржевская, решив перевести разговор на другие рельсы.
Делох нахмурился.
— Я прекрасно понимаю, что вы намереваетесь наслаждаться супружеским счастьем, однако сейчас, мне кажется, как никогда остро встала проблема…
Он осекся и посмотрел на Рафаловича. Как бы ни был возбужден Делох, он понимал, что затрагивать при посторонних тему Ордена не стоит.
Рафалович воспользовался паузой, чтобы вставить слово.
— Вот это чай! — сказал он. — Настоящий. Вы знаете, в американском общепите совершенно не умеют его готовить. Попробуйте заказать чай в американском кафе и получите теплую водичку цвета кошачьей мочи!
— В детстве у меня была красивая чашка. Дрезденский фарфор. На ней была изображена чайная роза, — сказала задумчиво Захаржевская. — И я думала, что чай добывают из чайных роз…
Профессор Делох потряс головой, негодуя, видимо, из-за того, что беседа принимает столь легкомысленный оборот.
— Я все же хотел напомнить, — сказал он, — что есть вещи, которые требуют вашего внимания.
— Я прекрасно понимаю, профессор, о чем вы говорите! — сказала Захаржевская. — И, поверьте, ценю вашу заботу, но ситуация, как говорится, под контролем!
— Так же думали и царские власти в России перед революцией…
— Революция! — оживился Рафалович. — Давайте споем вместе что-нибудь вроде «Смело, товарищи, в ногу»!
Делох помолчал, неодобрительно глядя на него.
— Вы знаете, — сказал он, — а мне иногда жаль, что в наше время нет пламенных борцов, готовых отдать свою жизнь за идею, пусть даже весьма спорную!
— В таком случае, дорогой профессор, — заметил Нил, — поезжайте в Россию и посмотрите, сколько там сейчас пламенных революционеров всех возрастов снова грезят о революции, если не всемирной, то, по крайней мере, в масштабе страны. Идолы прошлого снова в фаворе у толпы. Эти люди считают героями убийц и грабителей… Разумеется, масоны, управляющие миром, им ненавистны, однако строй, созданный при их участии, они считают справедливым. Потому как простому человеку при нем было хорошо. Мне доводилось читать в современной русской прессе статьи, оправдывающие не только сталинские лагеря, но и культурную революцию в Китае!
— Эти люди не виноваты в том, что мечтают о стабильности! Они не могут отличить свет от тьмы, но надо выводить их к свету.
— Разве? — спросил с удивлением Нил. — Простите, но сейчас не девятнадцатый век, когда было принято разделять народ и верхушку, включая дворянство и интеллигенцию. Как ни крути, но революция или, если вам угодно, — переворот в семнадцатом году дал равные права всем, и если, несмотря на восемьдесят лет советской власти, народ остался неспособным отличить добро от зла и готов продать душу за стабильность, то, боюсь, этим людям уже не помочь. Тем более, что они полагают себя вполне вправе…
— Что-то вы разгорячились, — заметила Захаржевская, подходя к дискутирующей паре.
— Господин Делох готов поднять знамя революционной борьбы! — Нил сразу изменил тон. — Если его услышат слуги, нам останется только сдаться. Социалистическая республика Занаду.
— Какой ужас! — сказала Татьяна. — Надеюсь, меня не гильотинируют?
— Перевоспитают!
— Смейтесь, смейтесь! — сказал Делох с достоинством.
Он, в самом деле, казался задетым.
— По-моему, сейчас не время для политических дискуссий! — попеняла Захаржевская жениху.
— Полагаешь, я ее начал, эту дискуссию? — спросил Нил.
— Я… — начал было Делох.
— Я так рада снова видеть вас здесь, дорогой профессор, — сказала искренне Татьяна.
— Взаимно, взаимно! — он хмыкнул.
Нил посмотрел на него внимательно. Профессор Делох, безусловно, изменился — раньше в его речах не было столько желчи. Он напомнил Баренцеву тех странных стариков, которых он иногда видел в телепередачах из России. Тех, кто по-прежнему хранил верность революционным идеям, не замечая перемен в обществе. Таким же одержимым выглядел Делох. Правда, профессор не сыпал революционными лозунгами, но, судя по всему — по выражению его лица и интонациям — до этого было недалеко. Не припас ли господин Делох за пазухой булыжник — старое, проверенное временем оружие пролетариата? Нил улыбнулся, но на душе стало неспокойно — неприятности ему были не нужны.
Улучив момент, он отозвал в сторону Питера Дубойса и попросил его приглядеть за Делохом.
— Не беспокойтесь! — пообещал тот. — Георг немного перевозбужден в последнее время..
Глядя на Делоха и Дубойса, Нил почувствовал, что ему уже никогда не восстановить с ними прежние отношения. Никаких дружеских посиделок и споров о судьбах мира. Слишком многое теперь их разделяет. Тем не менее, он действительно хотел помочь Питеру в вопросе с Клэр Безансон. Если бы тот подождал немного…
Что ж, наверное, это естественно. Люди сходятся и расстаются, это касается не только любовников: весь мир — сплошное броуновское движение.
(2)
Шансы погибнуть в вертолете, летящем над бурным морем, весьма велики. Особенно сейчас, когда в мире неспокойно. Сколько людей заинтересовано в том, чтобы Хэмфри Ли Берч исчез с лица земли. Эти мысли проносились в голове директора Федерального бюро, пока винтокрылая машина рассекала воздух. Надо бы подняться повыше — обидно погибнуть накануне таких великих событий. Волны, казалось, неслись в нескольких десятках метров под ними. На горизонте мелькнул приземистый силуэт — может быть, танкер или военный корабль. В Средиземном море проходили маневры…
Впрочем, пилот знал свое дело, а Хэмфри Ли Берч знал, что ему не суждено погибнуть в морских волнах Впереди уже показались очертания Танафоса. Зеленый одинокий остров. Волны разбивались о скалы. Внизу мелькнула тихая уютная пристань, где, не страшась стихии, за волноломом покачивалась яхта Нила Баренцева.