— Вы быстро учитесь, — сказал Стивен, покосившись на меня. — Переведите ему все, что я сказал.
После того как Стивен выполнил мою просьбу, манеры Кропоткина резко изменились, и только тут я понял, насколько он взволнован. Тренер сразу расслабился, и на его лице появилось подобие улыбки. Русский ответил фразой, которая вызвала у Стивена меньше сомнений, чем предыдущая.
— Он говорит, что вы ездите верхом как казак. Это что, комплимент?
— Пожалуй.
Кропоткин опять заговорил. Стивен перевел:
— Мистер Кропоткин говорит, что постарается сделать для вас все, что в его силах.
— Большое спасибо, — ответил я.
— Друг, — медленно прогудел бас, коверкая английские слова, — вы хороший наездник!
Я поправил очки и в очередной раз предал мысленному проклятию людей, которые запретили мне участвовать в соревнованиях.
Примерно полмили мы со Стивеном шли до места, где, по словам Кропоткина, была стоянка такси.
— Я подумал, что вы помчитесь в полицию, — сказал Стивен.
— Нет, — ответил я, счищая грязь со своей шапки, которую кто-то подобрал, — только не здесь.
— Не в этой стране, — согласился он. — Если вы будете здесь жаловаться в полицию, а точнее в милицию, то скорее всего сами окажетесь в тюрьме.
Голова у меня замерзла, и я надел шапку, не дочистив.
— С Хьюдж-Беккетом случился бы удар.
— Все равно, — настаивал Стивен, — что бы ни говорил Кропоткин, фургон пытался задавить вас.
— Или Мишу. Или лошадь, — ответил я.
— Вы в это верите?
— Вы рассмотрели водителя? — спросил я вместо ответа.
— И да, и нет. На нем был шерстяной подшлемник. Так что видны были одни глаза.
— Он чертовски рисковал, — протянул я, — но был близок к успеху.
— Вы очень спокойно все это воспринимаете, — удивился Стивен.
— А вы предпочли бы, чтобы я бился в истерике?
— Пожалуй, нет.
— А вот и такси. — Я помахал рукой, машина свернула и затормозила около нас. Мы сели.
— Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так вскакивал на лошадь, сказал Стивен, когда машина тронулась. — Только что стояли на земле, а уже через секунду мчались галопом.
— Никто не знает, на что он способен, пока не почувствует затылком дыхание Немезиды.
— Вы кажетесь этаким маменькиным сынком из телерекламы, — продолжал Стивен, — а на самом деле... — Ему не хватило слов, и он умолк.
— Да, — согласился я. — Типичный неврастеник, не так ли?
Он хохотнул.
— Кстати... Миша дал мне свой телефон. — Порывшись в кармане, он достал смятый клочок бумаги.
— Пока Кропоткин пытался ловить вас, он сказал, что хочет что-то сказать вам с глазу на глаз.
— Как вы думаете, водитель может знать английский? — спросил я.
Стивен ничуть не встревожился.
— Никто из них не знает, — сообщил он. — Вы можете сказать, что от него воняет, как от выгребной ямы, а он и ухом не поведет. Попробуйте!
Я попробовал. Ухо не пошевелилось.
Мы вернулись вовремя, и я успел к ленчу в ресторане «Интуриста». Суп и блины оказались вкусными, и мороженое с черносмородиновым вареньем было, как всегда, отменным. Но мясо с тертой морковью, мелко нарезанным салатом и так же мелко наструганным жареным картофелем отправилось на противоположный край стола, к Фрэнку.
— Так вы совсем отощаете, — без особого беспокойства заметила миссис Уилкинсон. — Вы не любите мясо?
— Я произвожу его, — ответил я. — Говядину. На ферме. Так что это не мясо. На него смотреть противно.
— Никогда бы не подумала, что вы работаете на ферме, — заявила она, с сомнением оглядев меня.
— Ну... В общем, работаю. На своей собственной ферме. Она досталась мне в наследство от отца.
— А вы умеете доить коров? — с вызовом спросил Фрэнк.
— Да, — спокойно ответил я. — И доить, и пахать землю. Мне много приходилось этим заниматься.
Он оторвался от тарелки с моим завтраком и бросил на меня свирепый взгляд. Но я сказал чистую правду. С сельскохозяйственными работами я познакомился, когда мне было не более двух лет, а через двадцать лет в колледже изучил их технологию. С тех пор я провел на правительственные субсидии ряд исследований по влиянию химических веществ на почву и продукты. Для экспериментов у меня был отведен изрядный участок. После верховой езды сельское хозяйство было моим любимым занятием... А теперь единственным, напомнил я себе.
— Вы ведь не держите телят в этих противных клетках? — неодобрительно спросила миссис Уилкинсон.
— Нет.
— Я стараюсь не думать о несчастных убитых животных, когда покупаю отбивные для уик-энда.
— Произвела ли на вас впечатление Выставка достижений? — спросил я, предпочтя сменить тему.
— Мы видели космическую капсулу, — клюнула на удочку миссис Уилкинсон. По ее словам, выставкой нельзя было не восхищаться. — Жаль, что у нас в Англии нет такого. Выставки, я хочу сказать. Постоянной. Чтобы мы могли бить в литавры, восхищаясь собственными успехами.
— А вы были на выставке? — спросил я Фрэнка.
— Нет. — В подкрепление своих слов он потряс головой, продолжая жевать. — Я там бывал раньше.
Он не сказал, где был. Я не заметил, чтобы Фрэнк следил за нами со Стивеном, но он вполне мог это сделать. А если следил, то что он увидел?
— Завтра мы едем в Загорск, — сообщила миссис Уилкинсон.
— Где это? — спросил я, наблюдая за жующим Фрэнком. Его лицо было непроницаемым.
— Там целая куча церквей, — неопределенно сказала пожилая дама. Мы поедем на автобусе. Нужно взять с собой визы, потому что это за пределами Москвы.
Я взглянул на нее. В ее тоне мне послышалась досада. Миссис Уилкинсон была невысокой плотной женщиной, далеко за пятьдесят, с доброжелательным выражением лица, присущим большинству англичан. Она обладала столь же типичной английской проницательностью, которая порой проявлялась в убедительных прямых высказываниях. Чем дольше я общался с миссис Уилкинсон, тем сильнее ее уважал.
Мистер Уилкинсон сидел напротив супруги и, как обычно, молча ел свой ленч. Скорее всего он отправился в эту поездку только для того, чтобы доставить удовольствие жене, а сам предпочел бы сидеть дома с пинтой пива и наблюдать за игрой «Манчестер Юнайтед».
— На балет в Большой театр сегодня вечером пойдут всего несколько человек, — задумчиво сказала миссис Уилкинсон. — Но наш папочка не любит такие вещи, так ведь, папочка?
Мистер Уилкинсон кивнул. Миссис Уилкинсон, понизив голос, обратилась ко мне.