— Правильно.
Последовала еще одна перемена, на этот раз рабочий прямо засиял от братской любви.
— Я десятник, — ухмыльнулся он, — Тед Уилкинс. — Я пожал его протянутую руку. — Капитан Оксон уехал в Лондон. Он сказал, что вернется завтра.
— Неважно. Я просто проезжал мимо и решил заскочить, посмотреть на несчастный старый ипподром.
— Смотреть тут не на что, — горько проговорил Уилкинс.
— А что именно произошло?
— Вон там на дороге перевернулась цистерна. — Он показал рукой, и мы направились к тому месту, откуда начиналось грязное пятно.
Узкая проселочная дорога тянулась рядом с дальним концом ипподрома, полукругом заходя на его территорию и пересекая скаковую дорожку. Во время соревнований твердую поверхность дороги покрывали толстым слоем торфа или опилками, и лошади скакали по искусственному покрытию без хлопот. Выход не идеальный, но так поступали на многих ипподромах, территорию которых пересекали дороги. К примеру, в Ладлоу таких перекрестков было пять.
— Вот здесь, — показал Тед Уилкинс. — Хуже места не представить. Как раз на середине скаковой дорожки. Вот тут эта дрянь вылилась из цистерны. Видите, вот здесь она перевернулась, а крышка люка открылась от удара.
— Как это случилось?
— Никто не знает.
— Но водитель? Его не убило?
— Нет, почти даже и не поцарапало. Отделался легкими ушибами. Но он не помнит, что случилось. Какая-то машина ехала по дороге, уже стемнело, и она влетела в его цистерну. Когда водителя нашли, он сидел на обочине, держался за голову и стонал. Говорят, это сотрясение мозга, потому что он ударился головой, когда цистерна переворачивалась. Мне непонятно, как ему удалось так легко отделаться, потому что кабина оказалась раздавлена и все кругом было засыпано стеклом.
— И часто тут ездят цистерны с химикатами? Какое счастье, что этого не случалось раньше.
— Вообще-то они тут никогда не ездили. — Он поскреб в затылке. — Но последние два года начали курсировать регулярно. Понимаете, на лондонском шоссе такое движение, что им удобнее ехать в объезд.
— Хм, а цистерна местной фирмы?
— Цистерна принадлежит фирме «Интерсоут кемикл», это тут, чуть дальше по берегу.
— Когда, вы думаете, здесь могут начаться скачки? — спросил я, поворачиваясь к скаковой дорожке. — Вы закончите к следующей неделе?
— Строго между нами, — он нахмурился, — не уверен. Я говорил капитану, что нужна пара бульдозеров, а не шесть человек с лопатами.
— По-моему, вы правы.
— Он говорит, что ипподром не может позволить себе такой расход. Вот мы и работаем. Дай бог, чтобы мы сняли отравленную почву к следующей среде.
— А новую землю положить не успеете, — заметил я.
— Разве что чудом, а если все будет, как сейчас, то наверняка не успеем, — мрачно согласился он.
Я наклонился, провел рукой по пятну потемневшей травы и невольно скривился: гнилая, отвратительно пахнущая слизь. Десятник засмеялся.
— Ужасно, да? И так воняет.
Я поднес пальцы к носу и тут же пожалел об этом: тошнотворная вонь.
— Эта слизь покрыла землю с самого начала?
— Да.
— Не буду больше отнимать у вас время, — сказал я.
— Я скажу капитану Оксону, что вы приезжали. Жаль, что не застали его.
— Не стоит отвлекать его от дел, у него сейчас, должно быть, полно хлопот и без меня.
— Будто проклятие какое над ипподромом, одно несчастье за другим, — кивнул Тед Уилкинс. — До свидания. — Он вернулся к своей нелегкой работе, а я зашагал к пустым трибунам.
Возле весовой я долго стоял в нерешительности, раздумывая, не войти ли, воспользовавшись отмычками. Я понимал, что меня тянет в весовую ностальгия по ушедшим дням, а вовсе не убеждение, будто там можно найти что-нибудь полезное для расследования. Всегда есть искушение использовать профессиональное мастерство ради собственного удовольствия. Тогда я решил заглянуть в окно и этим ограничиться.
Пустая весовая выглядела как обычно. Огромное пустое пространство, в углу — стол и стулья с прямыми спинками, слева — весы. Весы на всех ипподромах одинаковые и совсем не такие, как в старые времена. Прежде жокей становился на одну платформу, а на другую служитель ставил гири. Взвешивание шло очень медленно. Сейчас жокей садится на стул, прикрепленный пружиной к платформе, а стрелка показывает вес на диске, похожем на циферблат гигантских часов. Я вспомнил несколько случаев, когда сидел на этом стуле.
«Мне уже никогда не сидеть на этих весах, — подумал я, пожав плечами, — и никто не вспомнит обо мне».
Сев в машину, я направился в ближайший город в поисках «Интерсоут кемикл» и через час уже разговаривал с управляющим по кадрам. Я объяснил, что приехал по поручению Национального охотничьего комитета, чтобы узнать, как чувствует себя водитель и не вспомнил ли он еще какие-нибудь детали аварии.
Управляющий, толстый человек лет пятидесяти, встретил меня любезно.
— Смит уволился, — сообщил он. — Мы дали ему несколько выходных, чтобы он пришел в себя после аварии, а вчера он явился и сказал, что его жена раскапризничалась и требует, чтобы он больше не возил химикаты.
— Он давно у вас работал? — сочувственно спросил я.
— Около года.
— Наверное, хороший водитель?
— Понимаете, для того, чтобы перевозить такие грузы, водители должны быть хорошими, иначе мы их не берем.
— Вы до сих пор не знаете, что же все-таки произошло?
— Так и не знаем, — вздохнул он. — Перевернуть цистерну не так-то просто. Всю дорогу залило бензином и химикатами, и обнаружить на ней ничего не удалось. Если там и были какие-нибудь следы, то гусеницы крана, поднимавшего грузовик, все измочалили.
— Ваши цистерны давно используют эту дорогу?
— Нет, совсем недавно, а после аварии вообще по ней не ездят. Кстати, я только сейчас вспомнил: по-моему, Смит и нашел этот объезд, потому что, вы же знаете, лондонское шоссе перегружено. Многие водители обрадовались, что есть объездная дорога.
— Значит, они регулярно пересекали Сибери?
— Думаю, да. Это прямая дорога к нефтеперегонному заводу.
— Вот как? А что именно вез Смит в цистерне?
— Серную кислоту. Она используется при очистке нефти.
Серная кислота. Густая, маслянистая, едкая жидкость, обугливающая органические ткани. Вряд ли можно было вылить на землю Сибери что-либо более опасное и разрушительное. Скачки не пришлось бы отменять, окажись это обыкновенные химикаты. Засыпали бы дорожки песком или опилками и провели бы соревнования. Но никто не рискнет пустить лошадь по земле, пропитанной кислотой.