То есть как только Слепой приблизится к пленнику, чтобы его освободить, он тут же получит пулю.
Сиверов начал прорабатывать другие, альтернативные варианты. Но в этот момент он услышал голос. Кто-то крикнул на ломаном русском:
— Ну что, совиет чекист, выходи, говорить будем!
Слепой проигнорировал этот призыв, показавшийся ему дешевым трюком. Он даже не удосужился отвечать, чтобы не выдавать свое местоположение.
Но у противника оставался еще один аргумент. Пуля пролетела мимо головы пленника и врезалась в неглубокую почву, подняв столб пыли. Связанный командир аж затрясся, предчувствуя скорую смерть.
— Следующий раз буду стрелять метко, — пригрозил Кистофф.
И Слепой понял, что ему ничего не остается, как только выйти из укрытия. Конечно, это было глупостью. Глеб прекрасно понимал, что таким способом пленника спасти невозможно: сначала убьют одного, а потом и второго.
Но, с другой стороны… он не мог пассивно наблюдать за тем, как пуля врежется в покрасневшую от напряжения лысину.
Слепой подумал, что спасти положение может только лишь словесный контакт с противником. Пусть он придет к выводу, что сохранить жизнь Глебу и этому командиру для него будет выгодно.
Для этого Сиверов с ходу выдумал историю о резерве, который уже прибывает к острову. Рассказывать ее пришлось, уже встав во весь рост и направившись к пленнику.
— Брось винтовка, — нагло перебил его американец. — Сними жилет, отстегни пояс, выверни карман.
Слепому пришлось повиноваться. Все оружие и спецсредства, которые были у него с собой, оказались на земле. И поскольку рассчитывать на них уже не приходилось, Глеб пуще прежнего заработал языком.
— Да кончай ты чепуха жать! — коротко ответил американец, перепутав слова в русской присказке. — Я тебе не верю.
И Глеб понял, что он действительно не верит. Обмануть опытного агента такими байками было практически невозможно. Но тогда оставался только один вопрос: почему Слепой по-прежнему оставался в живых? Ведь уложить его можно было одним лишь выстрелом.
Этого выстрела Глеб ждал каждую секунду. Он знал, что незнакомец не промахнется. Но тот почему-то медлил.
Прихрамывая, Слепой вышел на маленький пятачок — ровную площадку, окружавшую источник. Судя по всему, это было любимое место тусовок местной живности, о чем свидетельствовали хотя бы косточки, оставшиеся от какой-то огромной птицы.
— О, как я рад нашей новой встрече! — воскликнул невидимый пока враг.
Слепой повернул голову, ориентируясь на голос. И в этот миг из расщелины скалы показался уже не первой молодости мужчина.
Его лицо показалось знакомым. Но вспоминать, где и при каких обстоятельствах им приходилось видеться, Слепому не пришлось.
— Помнишь московскую Олимпиаду, а? — спросил Кистофф.
Сиверов кивнул головой. В тот раз ему впервые пришлось арестовывать агента американских спецслужб. Соответственно, этот случай хорошо запомнился.
— Думал, больше не встретимся, да? — улыбнулся Джон.
— Я вижу, ты обрадовался, — ответил Слепой.
— Еще бы! Давно хотел с тобой поквитаться.
— Предлагаю сделать это по-мужски. Как у вас там говорят в Америке? Чистые руки, да?
— Не-ет, друг, не будем… как это? Ребьятчество. Устроим по-другому.
— Хочешь пристрелить меня безоружного, да? Но это же слишком просто.
Джон Кистофф сделал несколько шагов в сторону Глеба. Расстояние между ними сократилось всего до десяти метров. Но Слепой понимал, что это все равно слишком много для решительных действий. В руке у американца поблескивал автоматический пистолет.
— Убивать тебя я не буду. Ты сдохнешь в это место, но сдохнешь медленно. Птички там, мухи, жара. Я только ньемножко помочь.
Сразу после этих слов прозвучал выстрел. Пуля прошла по касательной, зацепив бедро Глеба.
Замысел Кистоффа был ему понятен: убивать медленно, наслаждаясь процессом, оставив работу и хищным птичкам. Американец поднял руку с пистолетом, целясь в живот Слепого.
В том момент командир подлодки Корсак вдруг издал какие-то звуки. Может, это был крик, но поскольку его рот был заклеен, получился у него дикий звериный рев.
Кистофф все так же медленно повернул дуло пистолета в его сторону. Прицелился…
Слепой понял, что у него есть всего одна возможность для того, чтобы попытаться выжить. Он вспомнил библейскую историю про Самсона, который поразил тысячи врагов одной лишь ослиной челюстью.
Глеб рухнул наземь, сделал кувырок, схватил кость неведомой птицы, валявшуюся в двух метрах от него, а затем швырнул ее в сторону Кистоффа, целясь в лицо.
На все на это у Слепого ушло каких-то пару секунд. Ожидая получить очередную пулю и будучи уже к этому готовым, он тут же вскочил на ноги и, превозмогая боль, ринулся на противника.
Еще через секунду он увидел лицо Кистоффа вблизи. Оно было обезображено жуткой гримасой. А из кровоточащего глаза торчала кость.
Кистофф поднял руку с пистолетом и выстрелил. Но в тот самый момент Глеб собрал все свои силы и ударил кулаком по этой кости, загнав ее глубже, в головной мозг, где таилось множество оригинальных идей.
Что было потом, Глеб не знал. Он потерял сознание.
Слепой очнулся уже на следующий день. Он лежал на больничной койке в лазарете подводной лодки.
Как только раненый немного пришел в себя, его навестил командир. После сухих мужских благодарностей он рассказал о том, как моряки без боя отбили подводную лодку — в этом сильно помог раскаявшийся радист. И теперь субмарина вышла на прежний курс и скоро повстречается с российским патрульным кораблем.
Сообщил он и о том, что рана у Глеба не тяжелая.
— Да, хорошо тебе досталось, но… до свадьбы, думаю, заживет, — добавил командир.
— Если бы ты знал, сколько мне до тебя это говорили? — улыбнулся в ответ Слепой.
* * *
Глухое эхо выстрелов доносилось даже до дна кратера потухшего вулкана. Но потом все звуки стихли, и наступила тишина. Так продолжалось очень долго, целую вечность.
Аль-Самоди встал с дивана и, прихрамывая, направился в сторону двери. Раненая нога давала о себе знать. Он прошел всего несколько шагов, превозмогая ужасную боль. Затем сел на пол и продолжил путь уже на четвереньках.
Диктатор все еще надеялся на то, что пройдет немного времени, и Кистофф вернется за ним. Они вместе погрузятся на подлодку, и он сам нажмет пальцем на заветную кнопку, чтобы дотла уничтожить родной город, который его предал.
Но ничего подобного не происходило, и надежда улетучивалась с каждой минутой. Сквозь жерло вулкана было видно прекрасное летнее небо. Над островом стояла все та же тишина.