После обеда мы уютно расположились на диване в комнате отдыха и с удовольствием выпили кофе.
— Ну, вот, теперь мы видели Ники, — сказала Льюис, — и нам вовсе не обязательно оставаться здесь до утра.
— Вы думаете об отъезде? — задал я вопрос.
— Полагаю, что и вы тоже.
— Любопытно, кто из нас кого соблазняет? — пошутил я.
— Все это так неожиданно, — со смехом откликнулась она.
Льюис участливо поглядела на мою руку, покоившуюся на диване. Я не знал, о чем она думает, но почему-то выпалил:
— Потрогайте ее.
Она недоуменно уставилась на меня.
— Что?
— Потрогайте ее. Попытайтесь почувствовать.
Льюис пододвинула свою правую руку, ее пальцы прикоснулись к твердой пластиковой оболочке. Однако выражение ее лица осталось прежним.
— Там внутри металл, — объяснил я. — Переключения, рычажки и электроцепи. Нажмите посильней, и вы их ощутите.
Она сделала, как я сказал, и не смогла скрыть удивления.
— Там есть и включение, — добавил я. — Снаружи его, разумеется, не видно, но оно прямо под большим пальцем. Можно и выключить руку, если хочется.
— А зачем?
— Это очень удобно, когда нужно что-то нести, например чемодан. Вы берете пальцами ручку и выключаете ток, а рука остается сжатой, и вам не приходится делать все самому.
Я положил на протез правую руку и выключил ток, а после включил его, продемонстрировав Льюис.
— Похоже на то, как вы включаете настольную лампу, — проговорил я. — Попробуйте. Возьмите.
Она не сразу нащупала включение, и неудивительно. Отыскать все детали, не зная, как они расположены, было нелегко. Но в конце концов Льюис благополучно выключила и вновь включила протез. Она действовала спокойно и сосредоточенно.
Льюис уловила, что я невольно расслабился, и взглянула на меня, словно желая в чем-то уличить.
— Вы проверяли меня, — заявила она.
Я улыбнулся.
— Наверное, да.
— Вы свинья.
Мне неожиданно захотелось ее разыграть.
— Если я несколько раз дерну за протез, моя рука оторвется у запястья, — с серьезным видом заметил я.
— Не делайте этого, — в ужасе воскликнула она.
Я расхохотался. Мне даже не приходило в голову, что я смогу так весело и бездумно шутить по поводу своей руки.
— А почему она оторвется? — спросила Льюис.
— Из-за не правильного обслуживания. Из-за всей этой дребедени.
— Но у вас совсем не такой вид, — возразила она.
Я кивнул. Льюис была права.
— Не пора ли нам лечь в постель, — предложил я.
— Как удивительно. Никогда бы не подумала, — проговорила она несколькими часами позже. — Меньше всего ждала, что ты окажешься таким нежным любовником.
— Чересчур нежным?
— Нет. Мне понравилось.
Мы, полусонные, лежали в темноте. Она охотно и щедро откликалась на мои ласки, и я давно не испытывал подобного удовольствия. Как стыдно и нелепо, мелькнуло у меня в голове, что в сексе до сих пор сохраняются табу, что многие испытывают беспокойство, не зная, хороша ли их техника, или считают его чем-то вроде терапии, а после чувствуют вину или склоняются к извращениям и разной продажной муре. Отношения двоих людей касаются только их, традиционны они в сексе или любят острые ощущения — это их личное дело. Если вы не ждете слишком многого, все у вас пройдет наилучшим образом. Человека не изменишь. Я не стремился быть агрессивным и напористым, словно бык, даже когда девушка хотела этого. В таком случае я первым бы стал над собой смеяться. У меня все вышло как надо. И довольно.
— Льюис, — произнес я.
Никакого ответа.
Я немного передвинулся, улегся поуютнее, последовал ее примеру и вскоре уснул.
Проснулся я, как всегда, рано и принялся следить за полосами света, игравшими на лице спящей Льюис. Ее светлые волосы растрепались, совсем как в день нашего знакомства, а кожа показалась мне нежной и свежей. Еще не открыв глаза, она улыбнулась.
— Доброе утро, — сказал я.
— Здравствуй.
Она начала приближаться ко мне и проползла по огромной кровати. Белые муслиновые оборки над головами окружали нас, будто рама.
— Такое впечатление, что мы спим в облаках, — сказала она. Льюис погладила пальцем протез и подмигнула.
— Когда ты один, то, наверное, снимаешь его на ночь? — спросила она.
— Нет.
— Тогда сними сейчас.
Я засмеялся и сказал:
— Нет, не хочу.
Она долго и пристально смотрела на меня.
— Дженни была права. Ты — настоящий кремень, — заявила она.
— Нет, я отнюдь не кремень.
— Она рассказывала мне, что в ту минуту, когда какой-то тип расшиб тебе руку, ты спокойно обдумывал, как нанести ему ответный удар.
Я лежал с бесстрастным лицом.
— Это правда? — полюбопытствовала она.
— В известном смысле…
— Дженни рассказывала…
— Честно признаться, — перебил ее я, — мне хотелось бы поговорить о тебе.
— Ничего интересного во мне нет.
— Ты уже перешла в наступление, не так ли? — сказал я.
— В таком случае чего же ты ждешь?
— Мне очень понравилось, как ты смущаешься и краснеешь. Совсем по-девичьи.
Я легонько дотронулся до ее груди. Похоже, это подействовало на нас обоих.
Внезапный всплеск желания, обоюдное удовольствие.
— Облака, — томно произнесла она. — О чем ты думаешь, когда это делаешь?
— Занимаюсь любовью?
Она кивнула.
— Я чувствую. А не думаю. Иногда я вижу розы… или решетки… алые, розовые и золотые. Иногда остроконечные звезды. А сейчас белые муслиновые облака А ты? — задал я вопрос.
— Нет. Только яркое солнце. Оно совершенно ослепляет.
Лучи солнца и правда ворвались в комнату, и белый балдахин начал сверкать и переливаться.
— Почему вчера вечером ты не захотел задернуть занавеси? — спросила она. — Ты боишься темноты?
— Я не люблю спать, когда рядом со мной прячутся враги.
Я сказал это не подумав. Когда до меня дошла суть этих слов, меня словно обдало холодным душем.
— Как животное, — бросила она мне и добавила: — В чем дело?
Запомни меня таким, какой я сейчас, подумал я. И спросил:
— Ты не хочешь позавтракать?