Он тоже лежал на диване и бессмысленно глядел в потолок. Очевидно, воздействие лекарств постепенно уменьшилось. Когда я сообщил, что хочу его сфотографировать, он вяло запротестовал.
— Да пошел ты…
— Подумай об официантках.
Я откинул одеяло и простыню и сфотографировал все его раны и синяки. Ну, а раны и синяки в душе Чико никакому измерению не поддавались. Я снова укрыл его.
— Прости, — сказал я.
Он не ответил, а я подумал, что мне в общем-то незачем извиняться. Зато, что не вовремя явился к нему, или за то, что втянул его в свои дела, и результат оказался страшным? Недавно он заявил, что никакой тайны синдикатов не существует, и был прав.
Я вынул кассету с пленкой и протянул ее Чарльзу.
— Попросите напечатать фотографии к завтрашнему, — сказал я. — Объясните, что это нужно для полиции.
— Но ты же говорил, что обойдешься без полиции, — удивился Чарльз.
— Да, но если он подумает, что в полиции уже есть показания, то к ним не побежит.
— Наверное, тебе ни разу не приходило в голову, что ты себя мало ценишь, проговорил Чарльз и дал мне чистую рубашку.
Я позвонил Льюис и сообщил, что не смогу сегодня с ней встретиться. Так сложились обстоятельства, уклончиво заметил я, и она отреагировала достаточно спокойно.
— Ну, ничего.
— А вот мне не «ничего», — не выдержал я. — Может быть, через неделю? Кстати, что ты будешь делать в ближайшие дни?
— Дни?
— И ночи?
Она явно повеселела.
— Работать над книгой.
— О чем она?
— О розах, облаках, звездах и их роли в жизни твоей приятельницы.
— О, Льюис, как я хочу тебе помочь, — вздохнул я.
Она рассмеялась и повесила трубку, а я отправился к себе в комнату и снял запыленную, окровавленную и потную рубашку. Окинул беглым взглядом свое отражение в зеркале и не обрадовался. Надел мягкую фланелевую рубашку Чарльза и улегся в постель. Подобно Чико, я лежал на боку и чувствовал то же, что и он. В конце концов мне удалось заснуть.
Вечером я спустился в гостиную, сел на диван и стал ждать Чарльза, однако первой появилась Дженни.
Она увидела меня и мгновенно вспыхнула. Потом посмотрела мне в лицо и сказала:
— Нет, неужели снова?
— Привет, — поздоровался я.
— И что у тебя на этот раз? Вновь сломал ребра?
— Нет, наверное.
— Я тебя слишком хорошо изучила. — Она села на другой конец дивана, у моих ног. — Что ты здесь делаешь?
— Жду твоего отца.
Дженни уныло взглянула на меня.
— Я собираюсь продать эту квартиру в Оксфорде, — сообщила она.
— Неужели?
— Она мне разонравилась. Льюис Макиннес уехала, и квартира постоянно напоминает мне о Ники…
— А я не напоминаю тебе о Ники?
Она удивилась и ответила:
— Конечно, нет… — А потом неторопливо добавила: — Но он… — и оборвала себя.
— Я его видел, — признался я. — Три дня назад, в Бристоле. Он здорово похож на меня.
От изумления она лишилась дара речи.
— Разве ты этого не замечала? — не отставал я.
Дженни покачала головой.
— Ты пыталась вернуться к самому началу нашего знакомства.
— Это ложь. — Но по ее голосу я понял, что был прав. Она даже намекала мне на это сходство, когда я приехал в Эйнсфорд и взялся за поиски Эша.
— И где ты намерена жить? — полюбопытствовал я.
— А почему это тебя так волнует?
Я подумал, что ее жизнь в той или иной мере всегда волновала меня.
— Как ты его нашел? — задала она вопрос.
— Он дурак.
Мои слова не привели ее в восторг. Дженни метнула на меня враждебный взгляд, дав понять, кого из нас она до сих пор предпочитает.
— У него есть другая женщина, — сказал я. Дженни гневно вскочила, и я с запозданием осознал, что наговорил лишнего и она может меня ударить.
— Ты что, хотел меня разъярить? Тебе что, от этого лучше, да?
— Ты должна выбросить его из головы, пока он еще не попал под суд и не загремел в тюрьму. Ты же проклянешь себя, если этого не сделаешь.
— Я тебя ненавижу, — заявила она.
— Это не ненависть, а оскорбленная гордыня.
— Да как ты смеешь!
— Дженни, — начал я. — Не стану скрывать, для тебя я готов на многое. Я долго любил тебя, и твоя судьба мне не безразлична. Зачем же мне было искать Эша и обвинять его в мошенничестве, если ты так ничего и не поняла? Открой глаза и посмотри, каков он на самом деле. Ты не на того разозлилась. Это он во всем виноват.
— Ты ничего не добился, — неприязненно проговорила она.
— Уходи, — бросил ей я.
— Что?
— Уходи. Я устал.
Она не сдвинулась с места и то ли недоуменно, то ли с отвращением глядела на меня. В эту минуту в гостиную вошел Чарльз.
— Хэлло, — сказал он. По выражению лица моего бывшего тестя я понял, что его насторожила, общая атмосфера.
— Здравствуй, Дженни.
Она приблизилась и поцеловала его в щеку.
— Сид уже рассказал, что он отыскал твоего друга Эша? — спросил он.
— Он не мог утерпеть.
Чарльз принес большой коричневый конверт. Он открыл его, вынул его содержимое и передал мне. Там были три фотографии Эша и очередное письмо с просьбой. Фотографии получились удачными.
Дженни выхватила два снимка и начала рассматривать верхний.
— Ее зовут Элизабет Мор, — медленно произнес я. — А его настоящее имя Норрис Эббот. Она называет его Нед.
На третьем снимке, который я взял в руки, они стояли в обнимку и смеялись.
Их лица светились счастьем, и они не пытались этого скрыть.
Я молча передал Дженни письмо. Она развернула его, посмотрела на подпись и сразу побледнела. Мне стало ее жаль, но я знал, что об этом нельзя говорить.
Она бы мне не простила.
Дженни перевела дух и протянула письмо отцу.
— Ладно, — проговорила она после паузы. — Ладно. Отдай эти снимки в полицию.
Она опять села на диван. По ее позе чувствовалось, что решение далось ей нелегко. Дженни вытянула ноги, выгнула спину, повернулась вполоборота и взглянула на меня.
— Ты хочешь, чтобы я тебя поблагодарила? — спросила она.
Я покачал головой.
— Когда-нибудь я это сделаю.