– Ерунда. Мы не грохнули никого. Да и вообще… В спячку уйдем лет на сто. Мы же ведьмаки!
Он был прав. Александр грозил им мыслимыми карами, но пока никто серьезно не пострадал. Как в случае с «мертвыми поэтами» прошлой осенью. И в спячку они вполне могли уйти. Кроме Щукина, тот ведьмаком не был, чистый Темный маг. Хотя для него тоже можно было что-нибудь придумать.
Они вообще могли ускользнуть незаметно от них с Александром. Если их уровень сейчас у каждого выше первого, то и найти их смог бы только Высший маг. А таких немного даже в Инквизиции.
Но им мало было просто уйти. Потому Чижов и затеял эту дуэль «двое на двое». Им надо было всем доказать свой новый статус, и в первую очередь – самим себе.
– Я могу вас еще глубже утопить, – сказал Федотов. – Тогда вы точно один не выберетесь.
– А вот здесь ты гонишь, – ответил Дмитрий. – Или как там сейчас говорят? На третий слой даже очень крутой маг долго учится входить. Пока свою тень поймаешь! Тут никакой ментор-артефакт не поможет. Тренировки и тренировки.
– Вы говорите-говорите, – посоветовал Гарик. – Скоро силы растеряете и со второго уже не подниметесь.
Он отошел и сел на валун.
Дмитрий поднатужился, но шевельнуться по-прежнему не получалось. Только закряхтел.
– Не выходит каменный цветок? – сочувственно поинтересовался Федотов.
– Не выходит, – признался Дмитрий.
– Все заклятия, подвешенные на пальцы или вообще на тело, не сработают, – сказал Гарик. – Эта фиговина, артефакт, она не только Силу передает. Знания тоже.
– М-да, видимо, мне ничего не остается, кроме как говорить.
– Заклинания на словах тоже не выйдет. Горло сразу сдавит.
– Верю, – согласился Дмитрий. – А стихи можно читать?
– Какие? – насторожился Федотов.
– Пушкина. Может, последний раз читаю? Горе! Малый я не сильный, съест упырь меня совсем, если сам земли могильной я с молитвою не съем! Помнишь? Как называется?
– «Вурдалак», – ответил Федотов. – Вы же с нами его и проходили!
– А чем кончается «Во глубине сибирских руд…»? Вспоминай!
Дмитрий сказал это настолько уверенным тоном, словно они были на уроке. Федотов даже задумался.
– Оковы тяжкие падут… Ну? Темницы рухнут… – подгонял словесник.
Федотов напрягал мозги.
– …и свобода… нас встретит радостно у входа… и братья… – продолжал Дреер.
– Меч нам отдадут! – довольный собой, произнес Федотов.
– Молодец, пятерка! – Дмитрий развел руки в стороны, расправил плечи.
Гарик даже не успел встать, когда на него упала-таки сверху инквизиторская Сеть. Для вящего эффекта Дмитрий вырастил из руки Дамоклов Меч – лезвие, видимое и применимое только на первом или втором слоях. На самом деле оно ничего не резало, а было сугубо конвойным заклинанием: меч всюду сопровождал задержанного, грозя вонзиться при малейшей попытке побега.
– Ы-ы-ы… – Федотов поднатужился, как сам Дмитрий еще совсем недавно.
– Заклинания можно подвешивать не только к пальцам, ресницам или вещам, – наставительно сказал Дмитрий. Но заставил себя умолкнуть. Мало ли что еще там припрятано у этих вундеркиндов. Не стоило распространяться, что заклинание можно подвесить и на чужие слова, даже на стихи. Именно этим Дмитрий развлекался в Праге.
Без всяких предисловий Дреер взял Гарика за плечо и вместе с задержанным вышел на первый слой Сумрака.
Они успели застать самое интересное.
Чижов и Александр стояли друг напротив друга, будто герои вестерна, только без револьверов. Руки у обоих были опущены вдоль тела. К такой диспозиции могло привести одно: дуэлянты оказались очень близки по силам. Теперь каждый ловил другого на ошибке.
Неужели Александр опять в критический момент поднялся до первого уровня? Или здесь сыграл роль опыт?
Краем глаза Дмитрий заметил, что пейзаж вокруг несколько изменился. Руин как будто прибавилось. Большой крест, который Дмитрий запомнил в качестве ориентира, был сломан пополам. У близлежащего склепа больше не было крыши. В земле чернело несколько воронок, похожих на проходы в ад.
Что тут было между этими двоими?
Додумать младший надзиратель не успел. Влад Чижов рухнул как подкошенный, несколько раз дернулся и замер. Но явно остался в сознании, только смотрел на Александра крайне удивленно. Точно так же смотрел на Дмитрия Гарик, пойманный в Сеть Инквизиции.
– Готово, – сказал Александр и шевельнул пальцами.
– Нечестно! – прошипел с земли Влад Чижов.
– Честно, – не согласился Александр. – Вставай, ковбой, а то простудишься.
Он дистанционно поднял незадачливого дуэлянта. Обернулся к Дмитрию с его спеленатым противником:
– Вы как раз вовремя! Трудно было?
Вопрос адресовался явно не Федотову.
– Не думал, что меня так выручит по жизни любовь к литературе, – ответил Дмитрий.
О том, что это уже второй случай после прыжка через два уровня, он решил промолчать.
– Никогда не знаешь, что пригодится, а что нет, – сказал куратор от Инквизиции. – Все, выходим.
Они снова появились в привычной человеческой реальности, все четверо прямо перед Юрой Щукиным.
– Феноменально, – глубокомысленно сказал тот.
– Сам ты… феномен, – ответил Дреер.
– Испытываю болевые ощущения в области головы, – сообщил Юра.
– Есть ли голова у любого из вас – это уже под вопросом. – Дреер на всякий случай и на Щукина набросил Сеть.
– Трибунал решит, – вставил Александр. – Есть голова или нет, сносить или не сносить.
Слово «Трибунал» возымело магическое действие без всякого применения Силы. Темные притихли. Александр для верности наложил еще одно заклятие, сковавшее нарушителей втроем.
– Постой с ними здесь на всякий случай, – велел куратор Дмитрию. – А я пойду вызволять дозорных.
Дмитрий через несколько шагов все-таки его догнал.
– Подожди…
Инквизитор остановился.
– Как ты его? Чем?
– Экскалибур. Первым такую игрушку опробовал Мерлин. Он еще артефакт сделал в виде меча, который выигрывал все поединки. Но сначала это было просто заклинание.
О таком рассказывали на курсах. Магия, действующая в обход закона причинности. Александр захватил Чижова раньше, чем послал заклятие. Вот зачем он потом сделал пассы, их все равно приходилось совершать задним числом.
Лишь немногие маги смогли бы это применить. И все они были Высшими.
Офисы Ночного Дозора, наверное, во всех городах похожи один на другой. И все хранят консервативный дух старых, еще советских учреждений. Здешний в этом ключе мог считаться образцовым. В нем было даже нечто вовсе не петербургское, а петроградское. Старинный, породистый дом с парадной и чугунными лестницами. Шкафы, казалось, еще помнили Керенского. Длинные письменные столы на резных ножках, один даже обит зеленым сукном. А еще высоченная, до потолка, печь с изразцами. Не хватало разве что древнего коммутационного телефона, в трубку которого нужно было кричать, накручивая ручку: «Барышня, Смольный!» Вместо таких почтенных аппаратов контору заполняла вполне современная оргтехника, а на каждом благородном столе имелся компьютер или ноутбук.