— Вполне, — ответил я.
— Но почему?
— Знаете, все как-то слишком просто, — сказал я. — Поздней ночью на сельской дороге практически никакого движения, столкновение на низкой скорости, небольшой синяк на виске, наличие спиртного в крови, машина съезжает в реку там, где не слишком глубоко, пострадавший не делает ни малейшей попытки выбраться из нее. Страховка… Мне продолжать?
— И что же вы собираетесь делать с этой вашей теорией?
— Да ничего, — ответил я. — Это ведь не у меня был клиент, застраховавший свою жизнь на большую сумму.
По лицу было заметно, что его гложут сомнения. Должно быть, задавался вопросом: уж не сумасшедший ли свалился ему на голову?
— Терять вам в любом случае нечего, — заметил я. — Можно, по крайней мере, раздобыть анализ ДНК и выяснить, являлся погибший Родериком Уордом или нет. Возможно, патологоанатом уже сделал это. Так что советую прочесть его отчет.
Он промолчал, задумчиво смотрел в какую-то точку у меня над головой.
— И еще спросите патологоанатома, проверял ли он воду, попавшую в легкие. Может, она вовсе и не из реки.
— А вы, я смотрю, человек подозрительный, — пробормотал мистер Хугленд и посмотрел мне в глаза.
— Барашек Бо Пип [10] в болоте погиб или его украли?
Он рассмеялся.
— Шалтай-Болтай [11] свалился во сне или его столкнули?
— Вот именно, — кивнул я. — Визитка у вас есть?
Он достал визитку из нагрудного кармана пиджака, протянул мне.
— Позвоню вам. — И я направился к выходу.
— Хорошо, — крикнул он мне в спину. — Только обязательно позвоните!
Проснулся я от боли. И в черной, даже чернильной, непроницаемой тьме.
Где я?..
Страшно болели руки, голова просто раскалывалась, лицо прикрывала какая-то тряпка, кусок грубой кусачей ткани, похожей на мешковину.
Что произошло?..
Ощущение такое, будто меня подвесили за руки, и от этого страшно ныли плечи, и спина тоже ныла от боли. В голове стучало, точно кто-то пытался пробить череп с помощью отбойного молотка. И еще меня тошнило, сильно тошнило, а от тряпки, прикрывающей лицо, исходил противный кисловатый запах блевотины.
Как я здесь оказался?..
Я пытался вспомнить, но дикая боль в руках не давала сосредоточиться. Взрыв самодельной мины не имел к этому никакого отношения. Все верхняя половина тела изнывала от чудовищной боли, я слышал собственные стоны и крики. Тот, кто считает, что от слишком сильной боли человек теряет сознание, — абсолютный идиот. Мозг мой работал ясно и четко и не имел ни малейшего намерения вырубиться хотя бы на секунду. «Интересно, — подумал я, — сколько нужно боли, чтобы убить человека? Может, пришло время умереть?
Или это всего лишь очередной кошмарный сон?
Нет, — решил я, — никакой это не сон. Это, сколь ни прискорбно, самая настоящая реальность».
Интересно, выдернуты ли у меня кости из предплечий? Я совсем не чувствовал рук и вдруг страшно испугался.
Может, я в плену у талибов? От одной этой мысли дикий страх способен вселиться в сердце. Я был близок к панике, а потому решил отбросить эту мысль и сосредоточиться на местоположении этих болей и их причинах.
Кроме спины и рук, болели ноги, их жгло как огнем, особенно ступню.
— Сконцентрируйся! — вслух приказал я себе. — Сосредоточься. — Почему так жжет ступню? Потому что она стоит на полу. Тут я впервые за все время понял, что вовсе не подвешен. Вытянул вперед левую ногу, согнул ее в колене. Потом распрямил и поставил на пол. Я встал. И, о чудо! Дикая боль в спине и плечах тут же прекратилась. Поразительное изменение. Я уже не хотел умирать. Нет, я намеревался жить дальше.
Где я? Кто привел меня сюда? И почему?
Эти вопросы непрестанно вертелись в голове.
Я понимал: талибы никак не могли взять меня в плен. Ведь я нахожусь в Англии, не в Афганистане. По крайней мере, я надеялся, что все еще нахожусь в Англии. Но как такое могло со мной произойти? Нет, это мир явно сошел с ума, все в нем перевернулось.
Голова кружилась. Почему мне так неудобно стоять?..
Но тут я и это вспомнил.
И опустил вниз правую ногу. Она не доставала до пола. Значит, протез снят. Я подвигал культей и почувствовал, как колышется у правого бедра пустая штанина.
Стоять даже на одной ноге все лучше, это помогло унять боль в спине и плечах, к занемевшим рукам начала возвращаться чувствительность, ладони словно иголки покалывали. Но эта боль вполне переносима. Это добрый знак. Это единственный добрый знак, о котором я мог думать в данный момент.
Голова же продолжала болеть, и меня по-прежнему подташнивало.
Я покачал головой из стороны в сторону, тошнить стало еще сильней. На голову был надвинут капюшон, это из-за него не видно ни зги. Даже лучика света не проходит. Я потряс головой, посмотрел снова. Ничего.
К темноте мне было не привыкать, но тем не менее я плотно сомкнул веки. Много лет тому назад удалось обнаружить, что, если крепко зажмуриться, можно включить ту часть мозга, где гнездятся зрительные образы, и концентрация при этом значительно возрастает, а все чувства обостряются.
Я прислушался, но не услышал ничего, кроме собственного дыхания под капюшоном.
Принюхался, но вонь блевотины забивала все остальные запахи. За исключением одного, совсем слабого и сладковатого. То ли клея, то ли какого-то растворителя на спиртовой основе.
Пальцы полностью обрели чувствительность, и вот я начал ощупывать пространство под головой. Тут выяснилось, что запястья у меня связаны какой-то тонкой полоской пластика, которая, в свою очередь, крепилась к цепи. Я ощупал эту цепь по всей длине и обнаружил, что последнее ее звено вделано в стену. Находилось это звено прямо у меня над головой и было около двух дюймов в окружности. Удалось также нащупать, что на цепи висел замок.
Я всем телом подался к стене. Некий твердый предмет тянулся горизонтально и задевал мои локти. Никак не удавалось ощупать его ладонями, а потому я наклонился и попробовал сделать это лицом. Горизонтальный прут тянулся в обоих направлениях, над ним удалось нащупать небольшой выступ. Я уперся в стену руками и вдруг понял, где нахожусь.
Я был в стойле. Горизонтальный прут и выступ над ним находились в верхней части обитого досками стойла и защищали копыта лошади, если ей вздумается лягнуть кирпич или камень. А к кольцу в стене привязывали лошадь или же вешали на него мешок с сеном.