Курбатов возбужденно мерил шагами свой просторный кабинет в старинном особняке с колоннами на улице Халтурина.
– Не понимаю! Не по-ни-ма-ю! Вы же современные молодые люди! Для вас понятия карьеры, общественного успеха, материального благополучия, в конце концов, не пустой звук! Вы же должны, нет, вы просто обязаны понимать и отдавать себе отчет, насколько эти вещи взаимосвязаны! Именно сейчас, когда вы делаете первые насто-я-щи-е шаги в этой жизни. Наталья, роды – это все! Конец карьеры, автоматический выход в тираж. Подумай о людях, которые вложили в тебя столько труда – о тренерах, о команде, о стране, которая не жалеет денег на твои занятия спортом!
– Но, Егор Афанасьевич,– Дим-Вадим попытался сказать свое.
– Слушайте, Иволгин, вы и спорт – это разные планеты. Я уважаю ваш ранний инстинкт отцовства, вашу готовность стать главой семьи, но не более того. Послушайте человека старше вас, имеющего взрослых детей, ваших ровесников, между прочим. Семья и дети – это не только умильные картинки. Это в первую очередь – деньги. Деньги на еду, на одежду, на достойный быт. А ваш ежемесячный доход равняется стипендии! – Вадим поморщился. Курбатов, уловив его реакцию, восторжествовал: – Вот видите! Вам нечего возразить!
– Наоборот, уважаемый Егор Афанасьевич, мне по многим пунктам хочется возразить вам!
– Бросьте, юноша! Игра словами так же далека от настоящей жизни, как Наталья от своего Привольного! Где вы возьмете квартиру? Будете мыкаться по съемным углам с грудным дитем или устроите маме с папой коммунальный быт?
– Егор Афанасьевич,– включилась в спор Наташа,– врачи говорят, что я быстро смогу восстановить нужную форму.
– Сначала, детка, нужно родить без проблем. А это у нас – лотерея похлеще «Спортлото», и ни один врач тебе никаких прогнозов не даст. И потом, сколько времени остается до Союзной спартакиады? Ты – признанный фаворит, верный кандидат в сборную страны на предстоящий чемпионат Европы. Прибудешь на соревнования из родильной палаты? Учти, никто из серьезных тренеров после этого и близко к тебе не подойдет! Все! У меня ни нервов, ни аргументов не осталось, решайте сами! Адью! – Курбатов широко распахнул бывшие барские двери.
– Дикость какая-то! Подумаешь – аборт! Но ничего, жизнь подскажет,– вполголоса бубнил он, выпроваживая посетителей. Те обескураженно молчали.
– Дим, ну что же делать? – Они брели по Халтурина к Марсову полю. Иволгин остановился, обнял грустную Наташу за плечи и, внимательно глядя в любимые, полные тревоги глаза, спросил:
– Ты мне веришь? – Наташа, прижавшись к нему всем телом, молча кивнула.– Я найду выход. Обязательно найду! И спорт, и ребенок – ничего от нас не уйдет. Обещаю! – Домовой осторожно коснулся губами девичьего виска.– Все будет хорошо, любимая!
– Знаешь, Дим, а ведь Курбатов прав,– она подняла голову и медленно произнесла: – Чемпионат, спартакиада, отношение тренеров...
Знай Вадим Иволгин большее количество успешных во внешней жизни женщин, он многое бы смог изменить в эту минуту. Но опыт, как известно,– сын исключительно трудных ошибок.
* * *
– Как это, «по талонам»? – Джейн недоумевала совершенно искренне, хотя определенные трудности ленинградской жизни должны были выработать у нее иную реакцию.
– А с бриллиантами вообще не достать! Ты не представляешь, Джейн, как я хочу кольцо с бриллиантом! Но они только по блату или в комиссионке,– возбужденно сыпала словами Наташа. Домовой, наверное, чисто по-мужски, не очень-то понимал это ее желание, и поэтому понимание она пыталась найти у представительницы своего пола.– А так хочется новое, пусть даже с осколочком! Ты ведь понимаешь меня?
Англичанка грустно улыбнулась.
– У вас, русских, все с ног на голову!
– А разве в Англии иначе? Разве ваши девушки не хотят в день своей свадьбы быть самыми-самыми?
– Наташа, в отличие от вашей страны, у нас явное, а не условное деление общества по социальным и материальным признакам. Для состоятельных людей обручальное кольцо с бриллиантом – это показатель их высокого достатка, определенное вложение средств и лишь потом – брачный символ.
– Значит,– Наталья оживилась,– мы все-таки живем лучше вас! – Джейн строго посмотрела на нее.– Правдаправда, мисс Болтон! Раз советские невесты желают кольца с бриллиантами безо всяких там социальных статусов, значит, мы живем лучше!
Подошел Иволгин с подносом, на котором курились дымком чашечки с ароматным кофе и аппетитно развалились эклеры.
– О чем шумит вече новгородское?
– Дим, ты представляешь? Оказывается, у них в Англии,– кивнула в сторону Джейн Наташа,– настоящую свадьбу могут позволить себе только богатые люди!
– По этой же причине, Наташ, в нашей стране существуют талоны для новобрачных.– Компания дружно рассмеялась.
– «Бабочками не торгуем, вы еще смокинг попросите»,– Вадим очень похоже передразнил гнусавую продавщицу из универмага «Юбилей», в котором новобрачные ленинградцы приобретали необходимое строго по свадебным талонам.
– «Модель только такого размера, больших нет,– в тон ему прогнусавила Наташа.– Зачем вам с бантиками? Платье же длинное, их все равно не видно».
– «Нет, из импортного гипюра ничего нет,– не унимался жених,– Зайдите в конце месяца, может, будет»...
– Ой! Я сейчас,– будущая мама быстро выскользнула из-за стола.
В кафе «Лотос», что напротив зоопарка, всех привела Джейн. Заведение чем-то напоминало ей кофейни в Сохо, и в этой атмосфере она чувствовала себя уверенней.
Последнее время Джейн всячески избегала одиночных прогулок и выходов в город. Стоило ей покинуть общежитие без провожатого, как обязательно попадался на глаза тот навязчивый плюгаш в замызганной кепке, которого они с Вадимом впервые повстречали на площади Мира.
Пролетарий не приставал и не заговаривал с девушкой, просто пристраивался следом или чуть сбоку и навязчиво сопровождал ее. Обернувшись, она всегда упиралась взглядом в его маленькие глазки и косую улыбочку.
Единственная возможность оторваться от провожатого – зайти в какое-нибудь заведение. Он никогда не заходил следом, и Джейн не оставалось другого выбора – вместо ленинградских видов знакомиться со здешними, в большинстве очень даже неплохими, кафе. Так она набрела на «Лотос».
«Не хандри!» – мысленно приказала она себе, а вслух спросила:
– Вадим, сколько я должна?
– Пустое! – Домовой подкрепил слова отрицательным жестом руки.
В последнее время Иволгин изменил своей привычке откладывать на неопределенный срок завершение ремонта электробытовых приборов. Так что некоторыми свободными средствами молодая семья все-таки располагала. «Назло Курбатову!» – гордился собой Вадим.
– Мне неудобно спрашивать при Наташе, но пока ее нет... Ты что-нибудь узнал о Кирилле?