Расклад был примерно таким:
В AVIS: автомобиль типа «Рено-Клио», тариф включает страховку от несчастного случая и кражи автомобиля, 250 км пробега – за один день 90 евро… Кроме вышеперечисленных документов им еще требовалась ксерокопия прав.
В EUROCAR: при заказе Джон должен был сообщить им время прибытия в Париж (они приготовят машину в нужный срок), номер рейса в буквах и цифрах… По прибытию предъявляешь им кредитную карту, по которой они делают запрос в банк, права, и все как обычно. Стоимость одного дня в «Еврокаре», включая страховку + 250 км пробега на машину класса А («Твинго», «Поло») – 90 евро, а класса Б («Рено-Клио») – 110 евро без НДС. 2 дня – 202 евро. 3 дня – 260. 4 дня – 316. А за неделю – 265 при пробеге 1750 км.
В HERTZ: права, кредит-карта. 1 день – 250 км – 112 евро. 7 дней – 1750 км – 267 евро.
С одной стороны это было недорого – но с другой стороны не так уж и дешево.
Кончилось все тем, что Мэгги уговорила Джона взять ее с собой. Халявы не предполагалось. Все было partage – то есть, все счета пополам. Кроме того, договорились, что насчет личной половой жизни каждого из путешественников – никаких ограничений накладываться не будет. Каждый из членов команды волен распоряжаться своими вечерами и ночами, как заблагорассудится. Общими будут только маршрут, выбор остановок и платежи за аренду машины.
Готовясь к поездке, Мэгги в первую очередь перекрасилась. На сей раз в каштановый цвет. Губную помаду поменяла на менее яркую, а крем для лица подобрала более темный.
В «Евростаре» ехали вторым классом. Джон развернул на столике свой ноутбук, засунул в него ди-ви-ди диск с какой-то старой комедией, и они с Мэгги даже и не заметили, как поезд отмахал всю южную Англию и бесшумно нырнул под Ла-Манш…
На вокзале в Париже они легко отыскали офис «Хертца». Хитрецы из проката долго извинялись, что маленьких машин класса А и Б уже нет, «пардон, мсье, самый сезон»… Хитрецы! Пришлось брать большую «Рено-Лагуну», что была на двадцать евро в день дороже.
– Ничего, – успокоила Мэгги Джона, – разница за мой счет, я люблю большие машины, они безопаснее, да и в дальней дороге не чувствуешь себя стесненной!
Забросив в багажник бутылочно-зеленой «лагуны» чемодан на колесиках с нарядами Мэгги и ноутбук Джона, они покинули стоянку. За руль села Мэгги, убедительно объяснив, что неплохо ориентируется в Париже.
Однако она переоценила свои знания города. Они начали плутать сразу же за площадью Звезды, когда свернули с Елисейских полей. Проплутав битый час, вновь выехали на Конкорд, и, вновь проехав всю Шанз-Элизе, снова свернули направо, где и наткнулись на жандарма в черном. Правда, проводником он оказался никаким, поскольку плохо понимал ломаный французский, на котором говорила Мэгги, и еще хуже – английский Джона. Тогда ему ткнули пальцем на карте в автодорогу А-13, так называемый «ауторют трез»… Жандарм радостно зажестикулировал, брызгал слюной, что-то картаво каркал и клекотал, но ни Джон, ни Мэгги так ничего толком и не разобрали. В общем, прежде чем выбраться из столицы мира, они изрядно намучились и накрутились.
Приемник в прокатной машине не был предусмотрен. Хорошо, Джон взял с собой си-ди-плейер! Сперва они поделили наушники на двоих, а остановившись возле «карфура», вышли и купили вторую пару. А еще накупили чипсов, безалкогольного пива, пакет горячих гамбургеров, сладких подушечек, круассанов и еще каких-то шоколадок.
Отпуск начался…
– Хочешь секса? – спросила Мэгги, выходя из душа.
– Можно попробовать, – неуверенно ответил Джон.
Сначала секс не заладился. Джон опять подумал о потерянном рае. Близкое безукоризненно гладкое тело Мэгги не возбуждало его, напротив, лишь вызвало в памяти послушное тело Скотти.
– А ты закрой глаза, – сказала Мэгги, – и не думай ни о чем, я буду думать за тебя, и все получится, вот увидишь…
– В другой раз, – попросил Джон, словно извиняясь.
– Нет, все получится именно сейчас, – с настойчивостью терпеливой учительницы мягко требовала Мэгги.
И все получилось.
Как получается у супругов, когда ради прилива страсти, закрыв глаза, муж представляет себя с девушкой из соседнего дома…
И когда поутру они сели в машину, покидая милый Анфлер-сюр-Мер, Джон хмыкнул, сам себе сказав: «А я ее все же обманул, думал-то я про то, что я не с женщиной»…
…Она близка, паломник,
Зеленая страна твоих видений –
Цветущая, святая; так близка,
Что можно пренебречь тропой и тенью,
В подворье встречном не испить глотка.
Антонио Мачадо
Когда-то Клаус Штайнер величал себя гордо не «Bauarbeiter», а «Dachdecker» – не строитель, а кровельщик. Его отец, который, конечно, тоже был кровельщиком, обычно говорил за столом, что одна крыша без стен спасет человека от дождя и снега, а стены – нет. Дядя Франц, его родной брат, большерукий каменщик, возражал: стены спасают человека от ветра, а крышу сносит ураганом. Маленький Клаус слушал этот мирный спор за обеденным столом и старался по-своему его решить. Он рисовал крыши без стен, а стены без крыш. Папе он показывал первые рисунки, а дяде Францу – вторые. Но и тот, и другой называли его дураком и велели рисовать нормальные дома.
Выбирать из двух важных профессий ему не пришлось. Просто отец взял его с собой на крышу и заставил подавать ему инструменты. Уже через месяц Клаус Штайнер говорил в школе, что крыша в доме – это главное, и называл себя Dachdecker.
В этом русском городке в предгорьях Кавказа, название которого Клаус никак не мог выговорить, он выполнял все строительные работы без разбора. Он даже радовался, что пока не надо лезть на крышу, так как боялся, что от голода закружится голова и он упадет вниз. Кормили пленных немцев в лагере ужасно. Иногда удавалось заработать немного продуктов, когда какая-нибудь одинокая женщина приносила что-нибудь починить из своего нехитрого вдовьего хозяйства. Иногда это была такая безделица, что только дурак не догадался бы, что женщины приносят им хлеб из жалости…
Охраняли их нестрого – куда было этим доходягам бежать. Тем более, что фронт с каждым днем от них удалялся. Сводки передавались такие радостные, перечислялись освобожденные города так торжественно, что иногда Клаус ловил себя на мысли, что тоже радуется. Ведь чем быстрее кончится война, тем скорее он поедет домой. А раз она покатилась в ту сторону, пусть уж так и катится в одном направлении.
Еще Клаусу часто снились города Германии с домами без крыш. Штайнер не знал, радоваться ему, что у него скоро будет столько работы, или печалиться, что столько трудов его отца и коллег по цеху пропадет под бомбами и снарядами.
Однажды пожилая, но еще темноволосая женщина принесла им на стройку сломанную керосиновую лампу. Пока Клаус с напарником Людвигом чинили, вернее, просто чистили ее, она сидела неподалеку и внимательно рассматривала их. Может, от предвкушения близкого угощения за услугу, может, из-за сегодняшней утренней баланды, но Штайнеру вдруг стало нехорошо. Чтобы не давиться рвотой на глазах у женщины, он встал и, пошатываясь, пошел в соседние со стройкой развалины. Туда немцы и ходили по нужде.