Втяните принца силой
В рассеянье и в обществе с собой,
Где только будет случай, допытайтесь,
Какая тайна мучает его
И нет ли от нее у нас лекарства.
Это был очень странный пикник. Курортный, шашлычный дух мешался с остаточным запахом большого пожара. Мачеха Тамара в белоснежном спортивном костюме контрастно смотрелась на фоне черного пепелища. Всклокоченный и бледный Иероним, оцарапанный крыжовником, который дорого продавал свою жизнь, с ржавой косой в руках был похож на смерть, которая пришла за кошкой, а та решила еще пожить и не далась. Да еще и обходительный, тактичный, улыбчивый Вилен Сергеевич, который все чувствовал, понимал и старался сгладить острые углы, разбавить чьи-то крепкие слова, размягчить насколько возможно ситуацию и успевал еще размягчать при помощи угольного жара куски свинины на шампурах.
Аня чувствовала, что добром все это не кончится, но тут появились дети. Дачная местность сразу приобрела какой-то новый смысл. Даже пепелище отступило на второй план, уже не казалось главным действующим лицом дачного спектакля, а скоро и совсем перестало бросаться в глаза. На старенькой «Волге» приехал скульптор Морошко со своей женой и внуками.
Жена его была довольно полной и очень пожилой. Говорила она много, но спокойно, ненавязчиво — о своем муже, внуках, а больше — о болезнях и врачах. Она сама задавала себе вопросы и сама тут же на них пространно отвечала. Она напоминала старенький отечественный радиоприемник, работающий только на одной волне. Он никому не мешал, создавал фон, заполнял паузы, а Афанасий Петрович Морошко к тому же умел делать его потише или погромче. Жена Морошко была настолько непримечательна, что Аня даже не запомнила ее имени. А может, никто его и не называл?
Другое дело внучата Афанасия Петровича. Их было трое. Старший внук Митя, мальчик лет тринадцати, был уже знаменит. Дедушка увековечил его в фонтанной скульптуре писающего мальчика напротив здания оргкомитета чемпионата мира по хоккею, в котором наша сборная как раз и предстала таким вот мальчиком для битья. Девочка Даша была еще младше и напоминала хвостиками, огромными бантами и удивленными глазами первоклассницу первого сентября. Младше же всех был рыженький Гоша. Даша и Митя были родными и очень походили друг на друга, Гоша был для них двоюродным, и это было заметно. У него был нос картошкой, если можно так сказать о маленьком детском носике, плутоватые глазенки и, что удивительно, большие для худенького тела ладони. Аня не обратила бы на эту особенность малыша внимание, если бы не Афанасий Петрович.
— Вот руки будущего ваятеля! — гордо поднял он ручонку внука, как рефери победившему боксеру. — Такими ручищами лепить только что-то могучее, монументальное, как статуя Свободы или Христос над Рио! Вот в эти руки я передам свое искусство, свое драгоценное наследство.
При упоминании о наследстве все как-то смутились, и возникла бы неловкая пауза, если бы не жена Морошко, которая стала что-то неинтересно, но негромко рассказывать.
— Дедушка, дедушка, — послышался снизу громкий шепот.
Гоша дергал Афанасия Петровича за штанину.
— Ну, что тебе, Георгий? — спросил дед строго, словно он говорил про чьи-то другие руки, а не про эти, теребящие его брючину.
— Что ты мне хочешь передать? Что?
— Не приставай, Георгий, — Морошко отстранил внука. — Еще время не пришло. Я еще поработаю, поживу!
Скульптор глубоко вдохнул, наполнил грудь загородным воздухом и задрал голову вверх.
— И вот, бессмертные на время мы к лику сосен причтены и от болей, и эпидемий, и смерти освобождены, — процитировал он, глядя на подкопченную сосну с наплавленной пожаром смолой. — Мы еще полепим, мы еще поваяем…
— Мы еще повоняем, дедушка? — переспросил Гоша.
— Ты еще здесь?! — Морошко даже испугался, видимо, вспомнив, кто порой говорит устами младенцев. — Нечего тебе здесь! Не приставай! Иди побегай по травке, пособирай камешки, палочки.
Мачеха Тамара вдруг вышла вперед и захлопала в ладоши.
— Дети! Давайте играть в игры! — задорным голосом предложила она. — Есть множество забавных игр. Я в детстве очень любила играть в штандер. Давайте сыграем в штандер!.. Только нужен мячик. Но есть прекрасные игры и без мячика. Ну-ка, бегите за мной!
Мачеха Тамара весело побежала по зеленой травке, высоко вынося вверх колени. Дети нехотя пошли за ней.
— Есть еще одна интересная игра… не помню, как называется, — сказала Тамара, выстраивая детей на дорожке. — Я поворачиваюсь спиной к вам и даю каждому задание. Кто получил задание, тот движется ко мне. Но самое интересное, дети, что двигаться надо не просто так. Вот это «крокодил», — мачеха приняла упор лежа, потом стала прыгать и вертеться, — это «вертушка», «великан», «лилипутики», «лягушки»… Всем понятно? Сейчас я повернусь спиной. Так… Гоше два «великана»!
— А у вас спина белая, — задумчиво проговорил маленький Гоша.
— Разве только спина? — рассмеялась Тамара.
— Не только, — согласился тринадцатилетний Митя, взгляд которого был направлен немного пониже.
— Гоша, тебе два «великана», — в голосе мачехи Тамары послышались первые нотки раздражения. — Что же ты стоишь?
— А в чем смысл этой игры? — спросил старший Митя.
— Как в чем? Ни в чем, — пожала белыми плечами Тамара.
— Какая цель у миссии? — сформулировал Митя вопрос по-другому.
— Кто побеждает? — догадалась мачеха. — Побеждает тот, кто раньше других доберется до ведущего.
— Ага! — вступила в разговор девочка довольно капризным голосом. — Если кто-то не понравится, так ему скажут «один лилипутик», а если кто-то понравится ей, — услышав о себе в третьем лице, Тамара поморщилась, но сдержалась, — так ему скажут «пять крокодилов», и он первым приползет. Ага! Мы с мамой смотрели по телевизору фигурное катание, там тоже так несправедливо. Кто понравится судьям, тому они и дадут…
— Прелесть моя! Ты-то можешь быть спокойна, — заметила ей Тамара. — Ты обязательно мне понравишься.
— А Митя? — спросила Даша. — А Гоша?
— Афанасий Петрович! Любовь Михайловна! — закричала мачеха Тамара, поспешно ретируясь с поля боя. — Откуда вы привезли к нам этих старичков? Какие-то миссии! Какое-то обостренное чувство справедливости!
В этот момент из-за дерева высунулась бородатая физиономия, разрисованная сажей, которой на участке было с избытком. Раздался душераздирающий крик, потом показалась вся худощавая фигура монстра. Он приготовился к прыжку…
Дети замерли от страха и в то же время с восторгом обожания глядели на чумазую морду, как на своего доброго знакомого. Над полянкой повисла напряженная пауза. Чудовище сделало неосторожное движение, и дети с оглушительным визгом бросились врассыпную. Монстр мчался за ними, тяжело дыша и зажимая ладонями уши.