– Но как же вы так? Надо же было кого-то оставить для присмотра!
– Да мне в голову не приходило, что тут, в этих наспех устроенных скачках, меня будут поджидать такие интриги! Меня заверили, что приз в сто тысяч, который положен выигравшему, это сумма чисто символическая. Ее сразу же после вручения следует перевести на счет некоего благотворительного общества, занимающегося обустройством жизни пожилых чемпионов конного спорта. Если хотите, фонд собирается строить некий дом для престарелых ветеранов скачек.
– Вы имеете в виду лошадей?
– Именно! Отличный уход, заботливый персонал. Не все хозяева в состоянии содержать лошадь, когда она по старости уже не может приносить пользу.
– Но разве можно не позаботиться о лошади, которая принесла тебе миллионы?
– Ну, знаете, как оно бывает, – вздохнул Олег. – Живет себе такой молодой конь, у него все впереди. Он действительно приносит своему хозяину миллионы и в один прекрасный день берет такой крупный приз, какой ему во второй раз уже не взять. И тогда, на пике своей карьеры, он становится и сам предметом выгодной сделки. Хозяин продает коня за ту сумму, которую, он надеется, тот сможет выручить на соревнованиях за несколько лет вперед. И случается, что чаще всего у первого хозяина коня выкупает некий богатый предприниматель. Тот, в свою очередь, надеется заработать на своем приобретении. Но когда чувствует, что сливки уже сняты, передает коня следующему. Тот, в свою очередь, что-то получает, но уже с трудом покрывает убытки. И наконец постаревшего коня передают его последнему хозяину, который потерял больше, чем приобрел. И с каждым днем этот конь становится для него все большей и большей обузой. Ведь его надо регулярно кормить, поить, лечить. А лекарства для лошадей стоят ничуть не меньше, чем для людей. Вот только дозы там нужны поистине лошадиные. Попробуй-ка запустить лошади капли от насморка. Сколько пузырьков уйдет на каждую ноздрю, прикидываете?
– Я сам содержу лошадей, так что хорошо вас понимаю, – кивнул Василий Петрович.
– Нет, содержание лошади – это очень недешевое удовольствие. Сил, времени и затрат оно требует огромных.
– Но ведь и отдача велика.
– Не все люди в состоянии ценить лошадь только за ее привязанность к человеку, – ответил Олег и задумчиво взглянул на резвящегося под окном Забияку, а потом опять перевел взгляд на Ингу.
– Привязанность, соизмеримую только с собачьей, – произнес он. – Но очень часто лошадей своих наши жокеи бьют страшным боем. Лошадь должна бояться, чтобы слушаться. Вот они привяжут ее и давай лупасить хлыстом или чем под руку подвернется. Деваться лошади некуда, она покоряется. Только любви к своему хозяину у нее от этого не прибавляется.
– А Забияка, выходит, не пожелал покориться?
Инга не случайно упомянула имя коня. Услышав про своего любимца, Олег вновь вернулся с небес на землю.
– Да, вот я и говорю, Забияке хотели причинить вред.
– Что же, – вздохнул Василий Петрович. – Значит, наше предупреждение несколько запоздало.
– Вы пришли, чтобы предупредить меня? Но о чем?
– Дело в том, что у меня украли моего скакуна.
– Украли?
– Увезли в фургоне, теперь не знаю, где он.
Олег молчал, явно пораженный услышанным.
– И вы пришли, чтобы предупредить меня? – пробормотал он. – Но о чем?
– Да. Я пострадал, но у вас еще все может быть хорошо. Поэтому берегите вашего коня. И я считаю, если кто-то затеял грязную игру на предстоящих скачках, вы должны быть в курсе.
Олег кивнул.
– Я все понял, – пробормотал он. – Вы – хороший человек. И знаете, я уверен, что ваш конь обязательно найдется!
– Хорошо бы, – вздохнул Василий Петрович. – Но расскажите нам уже про ваш случай.
– Да, да… Так я и говорю, когда мы с Татьяной вернулись, скальпель валялся возле денника Забияки. И его только злоумышленник и мог оставить.
– И… и где сейчас этот скальпель? И этот клочок ткани с каплей крови?
– У меня.
– Вы их сохранили! – обрадовались все.
– Более того, – наставительно произнес Олег, – я их еще и собрал с полным соответствием всем детективным стандартам. Сбегал за одноразовыми пакетиками, а потом ими осторожно поднял скальпель и кинул его в стерильно чистый пакет. Мне повезло, он упал плашмя, и пакет не продырявил. А с лоскутом было и вовсе просто. С ним я действовал без особого почтения. Ведь кровь, которая оставалась на нем, годна для исследования и в высохшем состоянии.
Кровь! ДНК! Бог весть, что еще могут вычленить современные эксперты из капли человеческой крови! Подруги ощутили, как везение вновь повернулось к ним лицом. И не они одни пришли в восторг. Толя Огурцов не мог произнести ни слова. Молодой полицейский просто не верил своему счастью. Столько улик за один раз! Ему такое чудо и присниться не могло!
– И еще скальпель, говорите? – выдохнул наконец Толя. – Скальпель с отпечатками пальцев злодея!
– Это еще как повезет, – предостерег его Олег. – Преступник мог быть и в перчатках.
– В перчатках скальпелем не поработаешь.
– Резиновые мог надеть.
– Правильно, хотя и странно как-то в конюшню в резиновых перчатках лезть. Тут ведь есть обо что поцарапаться. Резина – вещь легко рвущаяся.
– Он мог их надеть незадолго до того, как Забияка на него напал.
– Будем надеяться, что ему было не до перчаток, – вмешалась в разговор Инга. – И что Забияка напал на него сразу же.
– Скорей всего, так оно и было. Забияка не любит церемониться. Он нападает быстро и действует очень решительно.
И так как все еще очень хорошо помнили ту пробежку, которую заставил их сделать Забияка, то закивали. Все-таки кое в чем Олег прав. Лошади сильно похожи на собак. По крайней мере, некоторые из них совершенно точно похожи.
И уже прощаясь с Олегом, Василий Петрович все-таки не удержался и спросил:
– Ну а в полицию ты почему не заявил?
– Так потому же, почему и вы! – хмыкнул в ответ Олег, которому Василий Петрович признался во всех своих бедах. – Чтобы лишних разговоров не было. А то знаю я этих судей. Возьмут и в самый последний момент заявят какую-нибудь ерунду. Мол, конь не готов для участия в скачках. Что он в стрессе, в нервном, возбужденном состоянии.
– Мой-то Жеребчик уравновешенный, – обиженно поджал губы Василий Петрович. – На людей, как твой, не кидается.
– Вижу, вы до сих пор обижены на Забияку. Но вы же видели сами, меня он слушается беспрекословно. Он знает, что я его друг. И в том, когда следует напасть на чужого, а когда нет, он тоже очень хорошо разбирается. Атакует только молодых, скажем так, половозрелых самцов. Ни детей, ни женщин, ни стариков он ни разу не тронул. Отодвигается от них, это да. Но если они его припрут, уши прижмет, задрожит весь, в стену вдавит всем телом, но вытерпит.