— Вы хорошо себя чувствовали все это время? — спросил доктор, как-то уж очень сильно нахмурившись.
— Да.
— Никакого дискомфорта?
— Живот болел позавчера. Наверное, съела что-нибудь…
— Да нет, не съели… — Он стянул с рук перчатки и велел ей одеваться.
— Что-то не так?
— Анализы у вас не очень. И выделения нехорошие. Давайте-ка сделаем УЗИ.
Доктор посмотрел на результат УЗИ, ничего не сказал и велел Лиде явиться еще через неделю. Но только если будет нормально себя чувствовать. В противном случае — пусть звонит.
За неделю Лида ни разу не почувствовала себя плохо. Да, было недомогание, но не более того. Однако когда доктор осмотрел ее, он стал очень нервничать. Отвел в сторону мачеху (у нее был выходной, и она отправилась с Лидой) и начал показывать карту.
— Со мной что-то не так? — взволнованно спросила девушка.
— Да, не так, — не стал спорить врач.
— Что?
— У вас замершая беременность. Плод не развивается. Придется чистить.
— Но почему это произошло?
— У вас были плохие анализы изначально. Сильное воспаление придатков. Плюс инфекция. Это все из-за секса в неподобающих условиях.
— Ничего нельзя сделать?
— Увы…
— Мне так жаль, — всхлипнула мачеха. — Я уже свыклась с мыслью, что скоро стану бабушкой.
Доктор успокаивающе похлопал ее по плечу, а Лиде сказал:
— Я сам проведу операцию. Ничего не бойтесь. Обещаю, все будет хорошо.
Все и правда прошло замечательно. Без последствий. То есть то, чего так боялась Лида — бесплодие, — ей не грозило. И все равно ей было паршиво. А потом она узнала о том, что об этом докторе в городе ходят нехорошие слухи. Будто он ставит женщинам неправильные диагнозы, чтобы почистить их, а плаценту сдать за приличные деньги. Это были всего лишь сплетни, но Лида поверила им. И сделала вывод, что мачеха с врачом сговорились. В итоге оба получили желаемое. Мать Глеба избавила сына от нежеланного ребенка, а врач заработал лишнюю копеечку на ее «материале».
В тот же день Лида собрала вещи и покинула квартиру мачехи. Ее никто не пытался остановить. Все обрадовались тому, что она уезжает. Даже родной отец.
Денег у Лиды было совсем чуть-чуть. Выручила их от продажи золотых сережек, которые ей папашка подарил на шестнадцатилетие. Их хватило на билет до города, в котором жила тетка. Не хотелось, конечно, Лиде возвращаться к ней, но куда еще податься? Не в деревню же.
Однако ее ждал неприятный сюрприз. У тетки появилась новая приживалка (она именно так называла девушку), и вторая ей была без надобности. Эта не являлась ее родней, всего лишь внучкой хорошей знакомой, зато была страшненькой и забитой. Ей тетка не завидовала и помыкала ею с легкостью. Так что Лида получила от ворот поворот. Но в деревню она возвращаться не собиралась. Пару ночей на вокзале ночевала, а потом нашла женщину, готовую ее приютить, та буфетчицей работала на том же вокзале. Лида у нее чай и пирожки покупала. Разговорились, девушка поведала о своей беде. Женщина согласилась дать ей кров. Но сказала, что, когда Лида устроится на работу, потребует с нее за проживание деньги. Мол, она, конечно, добрая, всегда готова помочь, но коммунальные услуги стоят дорого, а жиличка будет и свет жечь, и воду лить. Если б буфетчица знала, что Лиде только семнадцать (та выглядела минимум на двадцать), не приютила бы. В таком возрасте работу найти нелегко. Разве что листовки раздавать или крупу фасовать в супермаркетах. Так там обман один, кидалово. Обещают одну зарплату, а платят в три раза меньше. Но Лида все же пристроилась! Не сразу, но…
На мясокомбинат устроилась уборщицей в забойный цех. Потом обещали перевести ее в разнорабочие. А если себя зарекомендует, то доверят туши разделывать. «Потрошители» больше других зарабатывали. Даже больше конторских: бухгалтеров, инженеров. Из-за денег Лида на мясокомбинат и пошла. Уж очень они ей нужны были! А работы тяжелой она не боялась. И вони. И грязи. Все это она видела в деревне.
Если б кто-то знал Лиду, очень удивился бы ее выбору. Бежала из деревни, чтобы снова вернуться… в хлев? Пошла, можно сказать, по стопам матери, к которой всегда относилась с легким презрением. Но Лида знала, чего хочет. И на мясокомбинате она задерживаться не собиралась. Дала себе год на то, чтобы скопить денег и уехать в большой город.
Она вкалывала как проклятая. Брала калым. Да еще, как все, подворовывала. Никакой личной жизни, развлечений, излишеств: питалась и одевалась крайне скромно. Ровно через год (к тому времени она была уже «потрошителем» — то есть сделала фантастическую карьеру) уволилась. Начальник цеха чуть не плакал, подписывая ее заявление. Уговаривал остаться. Обещал комнату в общежитии и заводскую стипендию. Но Лида была непреклонна. Она мечтала стать королевой и ею станет!
В большой город она приехала с небольшим чемоданом, кредиткой, на которой имелась вполне приличная сумма, адресом недорогой съемной квартиры и… с новым цветом волос! Она перекрасилась в рыжий.
На следующий же день Лида отправилась на прослушивание. Она отметила все заведения города, где выступали артисты, обзвонила их, предложила себя в качестве певицы. Ей отказали во всех, кроме одного. Туда-то Лида и поехала. Ресторан оказался очень приличный, со швейцаром на входе. Он открыл перед ней дверь и подсказал, куда направиться. Лида шла по залу и ахала — как же все красиво! Она ни разу не была в подобных местах. Да что там… Даже в кафе не ходила. Экономила. А на предложения мужчин поужинать неизменно отвечала отказом. Всем им одно нужно! Накормят, а потом в койку потащат. Дружить!
Ее принял сам хозяин ресторана. Толстый, кудрявый дяденька с губами, похожими на два облитых маслом вареника.
— Ты Анжелика? — спросил он у Лиды. Та кивнула. Она решила взять себе псевдоним. — Я такой тебя и представлял.
— Какой такой?
— Красотулечкой из деревни. С феноменальными природными данными, но без лоска. Откуда приехала?
Лида назвала город, где жила с теткой.
— Не слышал о таком, — покачал головой ресторатор. — Так, говоришь, петь умеешь? И танцевать?
— Да. Занималась в кружке народных танцев и в песенных конкурсах побеждала. У меня и дипломы с собой. Могу показать.
Толстяк рассмеялся и протестующе замахал руками:
— Нет, нет, не стоит. Лучше спой.
Лида тут же затянула хит из «Титаника». На втором куплете ресторатор ее остановил:
— Достаточно.
— Вам понравилось?
— Для караоке — сойдет. Но на нашу сцену тебе нельзя. Дор-блю закидают!
— Чем?
— Ну, я бы сказал, тухлыми помидорами, но у нас все овощи свежайшие. А дор-блю — это сыр с плесенью. Не слыхала, что ли?
Лида молча покачала головой.