Лида ела без аппетита. Во-первых, была не очень голодна, во-вторых, не любила блюда итальянской кухни, а особенно сделанные в России. Ей нравилась азиатская. Легкая, кисло-сладко-острая. Или традиционная русская. Да не какие-нибудь там перепела в сметане, а котлетки да студень с хреном. А вот Паша уминал пиццу, аж за ушами трещало (так говорили в их деревне). Да и Дина ела с удовольствием. Откусывала пиццу своими мелкими зубками и быстро-быстро пережевывала. Лиде она напоминала хомячка…
И что только Паша в ней нашел?
Лида съела один кусок. От добавки отказалась. Побоялась, что изжога потом замучает. Дина сжевала два куска. Паша остальные. Что ж, понятно. Все мужчины голодны после секса…
— Куда ехать? — спросил водитель, глянув в зеркало. Он все дорогу только и делал, что в него пялился. Естественно, объектом его внимания была Лида. Но сейчас он посмотрел на Пашу.
— Начало старого рабочего поселка, — ответила за него Лида.
Через десять минут они были на месте. Когда выбрались из машины, Паша сунул парню деньги, затем швырнул в урну пустую коробку.
— Куда идти? — спросил он у Лиды.
— Прямо. Потом свернем. Тут лучше пешком. — Она махнула рукой, приглашая следовать за собой.
— Ты совсем не боишься? — спросила Дина, опасливо оглядевшись.
— Практически.
— Я бы ни за что не стала ходить тут вечером. Трущобы какие-то. Причем заброшенные. Мало ли кто обитает в этих заколоченных домах… — И поежилась.
— Мой опыт говорит о том, что опасность таится как раз там, где мы не ожидаем с ней столкнуться! — парировала Лида и решительно шагнула в темноту проулка.
У Лиды был секрет…
Нет, не так.
У Лиды был страшный секрет!
Страшный — это такой, который не доверишь никому и ничему, даже бумаге!
Лида хранила… нет, опять не так… хоронила его в себе на протяжении последних лет. Но секрет, что то привидение, все равно напоминал о себе то стоном и воем в закоулках души, то нервным скрежетом.
…Она была в себе уверена. Никого не боялась. Считала, что всех насквозь видит.
Переоценила себя.
Мужчина, на котором она «сломалась», показался ей самым адекватным на свете. Он был спокоен, интеллигентен, рассудителен и очень мил. Прекрасные манеры. Приятная внешность. Сдержанность в суждениях. Лида, познакомившись с ним, подумала: вот тот, с кем ей будет хорошо. Другие напряжные. А этот легкий и понятный.
Естественно, он был женат. И с супругой находился в чудесных отношениях. В отличие от многих, он никогда не говорил о ней плохо. Это тоже подкупало.
Они несколько раз ужинали, прежде чем Лида допустила его до тела. Секс оказался никаким, что ее только порадовало. Удовольствие она предпочитала получать с молодыми, накачанными, красивыми и безбашенными. А тут — взрослый дядя, владелец крупной фирмы, с брюшком и лысиной. Таких когда-то называли «папиками». Этому козлику сие прозвище подходило. Особенно если учесть, что у него было трое детей. Двоих ему родила законная жена, и старший уже женился, а последнего любовница, ему едва исполнилось пять.
Второе свидание тет-а-тет должно было состояться в его загородном доме (первое — в гостиничном номере класса «премиум»), но к «папику» приехали друзья с Севера. Лиду пригласили составить им компанию. Она не отказалась. Ей было приятно проводить время с лицами противоположного пола. И не потому, что она становилась объектом всеобщего внимания. Просто с мужчинами ей было интереснее. Лучше говорить о спорте, инвестициях и политике, чем о шмотках, артистах, косметике, а хуже того — о детях.
Лида приехала. Любовник ее встретил, провел в дом. Он был уже сильно пьян. Она никогда не видела его таким. Да что там, даже под хмельком ни разу. Он совсем не пил при ней. Ни стопки, ни фужера. Хотя его возил шофер. А тут — просто в хлам. И друзья ему под стать. Лида выпила с ними немного. Поболтала. Но вскоре засобиралась домой. Одно дело компания хмельных мужчин, другое — в дым пьяных. Вот только ее отпускать не хотели. «Папик» с силой усадил ее к себе на колени и стал тискать. Хватал за грудь, задирал юбку, демонстрируя друзьям ее ножки, сжимал ягодицы. Это было отвратительно!
Куда делся джентльмен, который виделся Лиде? Растворился в литре дорогого коньяка? Или его просто не существовало, а под благопристойной маской скрывался пошлый хамоватый мужлан?
Лида сначала шутливо била его по рукам, потом стала прикрикивать, но это не помогало. Более того, распаляло «папика» и его друзей. Вскоре к ней потянулись другие руки, и два разгоряченных мужика приблизились…
То, что произошло дальше, бывало со многими. Но Лида всегда считала, что с ней такого случиться не может. Ее, прожженную, боевую, хитрую, не изнасилуют. Потому что жертвами такого преступления становятся доверчивые, робкие, слабые духом и телом. Не способные дать отпор. Потенциальные жертвы. Но оказалось, она ошибалась. И ее, прожженную, боевую, хитрую, изнасиловали…
Что может женщина, пусть и сильная, против трех раздухарившихся мужиков? Справиться с ними нереально. А перехитрить… Да Лиду просто никто не слушал. С хохотом и скабрезными возгласами мужики схватили ее, повалили и отымели.
Хорошо хоть без извращений и издевательств.
Залив Лиду семенной жидкостью, мужики пошли играть в бильярд. А она, отмывшись, поехала домой. Хотя первой мыслью было снять со стены ружье, последовать за ними и расстрелять всех. Второй — поджечь дом. Третьей — отправиться в полицию и написать заявление…
Но Лида поехала домой. Полночи проплакала. Остальную половину продремала. Нормально уснуть не могла — будили кошмары.
«Папик» позвонил поздним утром. Извинился за себя и друзей. Да так обыденно, будто ей вчера во время танцев ноги оттоптали, а не изнасиловали. Пригласил на обед в ресторан. Лида поехала.
В костюме и при галстуке, чисто выбритый и пахнущий дорогим одеколоном, он сидел за лучшим столиком и пил воду с лимоном. Когда Лида подошла, «папик» встал из-за стола, следуя правилам этикета.
— Добрый день, прекрасно выглядишь, — сказал он с улыбкой. — Я заказал для тебя блюда по своему усмотрению, надеюсь, ты не против?
— Я вчера была против группового изнасилования, а что жрать, мне по хрену!
— Не употребляй, пожалуйста, грубых слов, — поморщился «папик».
— Я помню, что ты не любишь грубых выражений. Только не пойму, какое слово тебя покоробило сильнее — «жрать» или «хрен»?
— Ты понимаешь, о чем я.
— А… Так ты про изнасилование? Ну, и что тебя смущает? Я называю вещи своими именами!
— Я же попросил прощения.
— А я вас не простила.
— Возможно, это тебе поможет… — Он сунул руку в карман, достал из него конверт и подтолкнул к Лиде.
Она взяла, открыла. Пачка купюр по пятьдесят евро. В итоге — очень приличная сумма.