И правда, рядом с раздевалкой мы нашли парную и комнату с кроватями, где можно было отдохнуть и остыть после парилки.
Изоляция жокеев в раздевалке, как я понял, – часть плана, цель которого – избежать на скачках жульничества. Исходя из, по сути, позорного факта, что некоторые люди, если представится возможность, совершат бесчестный поступок, американское руководство скачек направило всю силу разума на то, чтобы исключить возможность махинаций. С сожалением мне приходится признать, что почти все внимание они сосредоточили на жокеях. Видимо, они убеждены, что все жокеи прирожденные прохвосты, потому что больше половины мер предосторожности направлены против них. Заперев жокеев в раздевалке, американские стюарды тем самым спасают их от искушения получить тепленькие деньги от профессиональных игроков.
В Америке жокеям разрешают делать ставки на лошадь, с которой они работают, но не на других: там считают, что это побуждает бороться за победу.
Прямо из весовой жокей идет к своему скакуну и выводит его на старт, не заходя, как в Англии, на парадный круг, где собираются тренеры и владельцы. Времени ему оставлено столько, что он едва ли успеет обменяться с ними приветствиями, не только что сговориться о мошенничестве.
На скаковой дорожке через каждые четверть мили установлены кинокамеры, которые снимают один за другим моменты скачек. Потом эти куски склеивают, и вся картина заезда встает перед глазами. Можно сразу установить, если кто-то «осадил» лошадь или помешал соседу. Тренеры изучают эти фильмы, чтобы увидеть ошибки лошади и исправить их к следующему разу.
После заезда все жокеи должны взвеситься, неважно, пришел ты первым или последним, и невозможно скрыть лишний вес или добавить недостающий, потому что весы поставлены на открытой площадке, видной со всех трибун. Прежде чем спрыгнуть с седла, жокей, будто маленький мальчик в школе, должен попросить разрешения: он поднимает хлыст, судья кивает, и только тогда можно спуститься на землю. Потом он возвращается в раздевалку, где сидит взаперти до своего следующего заезда.
Это меры, предупреждающие мошенничество, но есть еще меры, поощряющие честность. Победитель получает двойной гонорар, занявшим второе, третье, четвертое место также полагается дополнительное вознаграждение. Победителю к тому же вручают десять процентов призовых денег, призы часто бывают очень большими, и десять процентов представляют целое состояние. Предполагается, что жокей не станет за взятку намеренно проигрывать, если, победив, он получит огромные деньги. Короче говоря, по мнению руководителей скачек, состояние, которое жокей может выиграть, и угроза потери лицензии заставят его честно работать.
Есть меры, предупреждающие мошенничество со стороны тренеров. У каждой лошади, пришедшей первой, берется на анализ слюна, значит, допинг будет немедленно обнаружен, и тренера ждет суровое наказание. Список лошадей, заявленных на соревнование, публикуется в вечерних газетах, и тренер не может внезапно заменить скакуна. Чтобы предотвратить разные махинации, если в соревнованиях участвуют две лошади из одной конюшни (к примеру, публика ставит на фаворита А, с которым работает знаменитый жокей, но первым приходит неизвестный наездник на лошади Б, а тренер, поставивший на скакуна Б, получает огромный выигрыш), ставки делаются сразу на обеих: в билете тотализатора помечены не скакун А и скакун Б, а номер 1 и номер 1а, и кто бы из них ни пришел первым, билет оплачивается как выигравший.
Хотя правила предполагают, что тренеры и жокеи – люди бесчестные, и сводят на нет возможности жульничества, но и этого руководителям скачек показалось мало. Частные букмекеры здесь вообще запрещены, а билет тотализатора стоит очень дорого. Зато оплата конюхов и жокеев значительно выше, чем в Англии, поэтому суровые правила не вызывают у них возмущения.
Перед тем как наши европейские лицензии были подтверждены и нам разрешили участвовать в скачках, мы прошли медицинскую комиссию, которая обязательна и для американских жокеев. Ни разу в военно-воздушных силах никто так тщательно не проверял работу моих легких, сердца, глаз, нервных рефлексов и прочая, прочая, как американский доктор. Нам рассказывали, что доктор в состоянии сказать осматриваемому: «Сожалею, но вынужден лишить вас лицензии, потому что через шесть месяцев вы умрете». И тот действительно умирал. Тем не менее оказалось, что никому из европейских жокеев не грозит внезапная смерть.
Настал день скачек, и мы с тревогой ждали результатов нашей работы. Американские друзья говорили, что их лошади проходят две мили меньше чем за четыре минуты, а нашим нужно на десять-двадцать секунд больше. Об этом все знают, потому что газеты собрали и опубликовали время европейских лошадей на скачках дома. И мы тоже знали, что наши скакуны всего три дня назад перенесли длинное, тяжелое и утомительное воздушное путешествие и что, приехав, они еще ни разу как следует не ели. Но все же я надеялся, что Роуз Парк сможет развить такую скорость, которая подтвердит ее славу лучшего скакуна на двухмильную дистанцию.
Увы, оправдались самые худшие предсказания. Роуз Парк выглядела смертельно усталой, на первой же миле она безнадежно отстала от остальных. Кампари упал на втором барьере, но он и не был среди первых. Остальные европейские животные тоже оконфузились. Лучший из них пришел пятым в заезде из тринадцати участников.
Отчасти, но только отчасти, причина была в разнице конструкции барьеров, наши лошади не понимали, что они могут наступать на гребень препятствия. И пока мы тратили время, перелетая в воздухе через барьер, американские лошади оставляли нас далеко позади.
Американцы были почти так же огорчены неудачей наших лошадей, как и мы, и они поспешили найти оправдание и подбодрить нас.
Планы нашего участия в международном стипль-чезе изменились, и мы все, за исключением одного ирландского скакуна, улетели домой. Ирландец принял старт через неделю, семидневный отдых и опыт, которого он набрался в предыдущем заезде, сработали, и он победил.
Каждый год осенью Компания Челтенхемского ипподрома дает обед в честь жокея-чемпиона прошлого сезона. Стюарды, члены Национального охотничьего комитета, служащие ипподромов, владельцы лошадей, тренеры, жокеи, журналисты с удовольствием ждут этого торжества. И только один человек не радуется обеду – несчастный чемпион, которому предстоит произнести речь.
Октябрьским днем 1954 года с бритвой в руках я стоял перед зеркалом, готовясь к торжественному событию, и размышлял о том, как прожил прошедший год, и удивлялся удаче, которая сопутствовала мне весь сезон.
В 1954 году я побывал в Новом Свете, построил дом и стал жокеем-чемпионом. Три мечты исполнились в один год.
Осторожно водя бритвой под носом, я думал, что осталось еще одно, чего я страстно хотел достигнуть.
Я хотел выиграть Большой национальный стипль-чез.
Девон Лоч, 1956
Когда в один прекрасный день сделают посмертное вскрытие, то, наверно, найдут на моем сердце выгравированные слова: «Девон Лоч», столь неугасимое впечатление оставило это галантное животное. Всего несколько лошадей завоевывали у меня такую привязанность, и ни одна не приносила столько восторгов и отчаяния.