Джесс подавила раздражение и развлекала гостей, накормила Симона, уложила его, прибралась и отправилась на работу. Она не взяла отгул. Проводить лишние часы в компании Вэйланда – нет уж, увольте.
Матт нарисовался незамедлительно. Он неуверенно подошел к ее пока еще свободному столу, уселся и спросил:
– Когда самая очаровательная девушка Лас-Вегаса позволит мне сделать вторую попытку?
– Уйдите, – ответила она без всякого выражения.
– Вы еще сердитесь за ту ночь?
– Убирайтесь.
– Вам следовало бы гордиться, что я к вам сейчас подошел. Интересно, зачем, по-вашему, мы шли в мою квартиру – играть в салочки?
– Я полагала, – сказала Джесс медленно, – что мы пообедаем и выясним, почему вы уволили Ленни Голдена.
– Его уволили не по моей инициативе. Если вы согласитесь встретиться со мной попозже, я вам все в подробностях расскажу.
– Да, как в прошлый раз.
Он поправил прядь серебристых волос, вырвавшуюся на свободу из невидимой клетки, сооруженной при помощи немалого количества лака для волос, и в который раз задался вопросом – что он в ней такого нашел? Почему он так ее хотел – всего-то лишь крупье, да еще и коротышку?
– Джесс, – сказал он искренним тоном. – Поверьте мне. Я приглашаю вас в ресторан. Согласны?
Даже обед с Маттом был лучше, чем вечер с Вэйландом.
Двое желающих поиграть оседлали стулья и бросили ей деньги. Ничего не скажешь, кутилы. Один выложил двадцатку, другой расстался аж с тремя десятками. Механическим движением она сложила столбиком фишки и подвинула в сторону клиентов.
Матт встал.
– Время – то же. На стоянке, – объявил он.
Джесс кивнула. Ей необходимо было поговорить. Понравится это ему или нет, но Матту Трайнеру придется ее выслушать.
– Очаровательно, – проворковала Иден.
– Я же говорил, что знаю подходящий домик, – прокаркал Сантино, прохаживаясь гоголем по мраморной террасе маленького пустого дома, притулившегося высоко на склоне Голливуд-Хиллз.
– Мне придется нанять дизайнера по помещениям, – размышляла вслух Иден.
– Конечно. – Он затянулся очень большой кубинской сигарой. – У меня есть баба-декоратор, которая кое-чем мне обязана.
– Похоже, тебе многие кое-чем обязаны.
– Иначе не проживешь. – Он стряхнул пепел на пол. Иден подошла к бассейну, сверкающему на солнце голубой чистой водой. На одном конце его играл фонтан, на другом стояли две статуи амуров.
– Какая прелесть! – воскликнула она.
Сантино был доволен. Чем быстрее он ее сюда перевезет, тем лучше. Он хотел взять Иден под контроль.
Он снял пиджак и уселся на стуле во внутреннем дворике. Все должно пойти как по маслу.
– А что бы тебе не искупаться? – предложил он. – Обнови свой новый домик.
Она посмотрела на него. Он весь вспотел. Он всегда потел. Впрочем, вспотеешь, если будешь каждый божий день натягивать на себя костюм-тройку.
Иден припомнила, как они впервые легли в постель. Под костюмом на нем оказались трусы в цветочек, носки с подвязками, а под мышкой – кобура с впечатляющих размеров револьвером. Тогда она заподозрила в нем полицейского. А полицейский не введет ее в мир кино. Она чуть было не оделась и не ушла.
Ее подруга, шведка Ула, сообщила ей, что у Сантино Боннатти денег больше, чем мозгов. Всю свою жизнь Иден искала мужчину, отвечающего именно такому определению. Он вложит деньги в производство фильма с ее участием. Она станет звездой. И тогда уйдет. А пока – ему просто повезло, что она у него есть.
– Давай, поплавай, – настаивал Сантино.
Иден знала, чего он хотел, и ничуть не возражала. В его желании была ее сила, а ей нравилось ощущать себя сильной. До автоматизма разученными чувственными движениями она медленно сняла платье. Под платьем не было ничего, кроме идеальной красоты. Некоторые мужчины находили ее немного худощавой. Как раз, что надо для Сантино. Как ей стало известно, его жена – женщина в теле.
Она оставила на ногах белые легкие сандалии – они хорошо смотрелись с ее ярко-красными ногтями.
Сантино встал.
– Иди сюда, – сказал он изменившимся голосом. Мне только что пришел в голову другой способ обновить наше гнездышко.
– В зале человек из «Мерв Гриффин шоу», – сообщила одна из стриптизерок перед выходом Ленни.
Он не стал падать в обморок от волнения. Среди публики всегда можно было кого-нибудь высмотреть – агента, искателя талантов или продюсера. Однажды прошел слух, что за столиком номер два попивал шампанское Бюрт Рейнольдс. Шведка так переволновалась, что разделась на пять минут раньше.
Бюртом Рейнольдсом оказался участник телевизионного конкурса двойников. «Мисс Швеция» так разозлилась, что неделю ни с кем не разговаривала.
Ленни был уже не новичок и знал, что вовсе не важно, кто сидит среди публики. Надо выходить на сцену и работать как можно лучше. Если твое «как можно лучше» их не устраивает – ну и черт с ними.
Он приготовил на сегодня кое-что новенькое. Про мамочку и сыночка, прототипом мамочки послужила Алиса. Вот было бы забавно, если бы люди из «Гриффин шоу» увидели его, оценили и настояли, чтобы он выступал с этим у них. Алиса обалдела бы. Наверное, она себя и не признала бы, хотя он нарисовал безжалостный, но правдивый ее портрет.
После шоу он места себе не находил. Но никто не прибежал за кулисы, захлебываясь от восторга. Вот вам и «Гриффин шоу».
Ленни выпил в баре и отправился домой, в пустоту своего гостиничного номера. Был уже третий час ночи, но, черт побери, он больше не мог без нее. В глубине души ожидая услышать либо все тот же мужской голос, либо скрип автоответчика, он набрал номер Иден.
Она подошла сама. Странный, хриплый голос, как будто у нее сильный бронхит..
– Алло.
Сонная пауза, затем более настойчиво:
– Алло!
Он выждал, когда она начнет ругаться. Так и есть, потеряв терпение, она разразилась потоком непечатных слов.
Он выдержал идеальную паузу. Если прожил с женщиной три года, то знаешь заранее, что она сейчас будет делать.
Когда она уже собралась бросать трубку, он заговорил.
Мягко. Медленно:
– Иден. Это Ленни. Приготовься. Я снова вхожу в твою жизнь.
Едва ее отец вошел в свою нью-йоркскую квартиру, Олимпия поняла, что сделала ошибку, дожидаясь его там, Почему она, Олимпия Станислопулос, одна из самых богатых женщин мира, должна чувствовать себя приживалкой? Она незамедлительно позвонила одной из подруг матери, которая занималась продажей недвижимости, и попросила побыстрее подыскать ей квартиру.