Твою же мать!
Одна отметка осталась на месте – а вторая рванулась вперед! Нападение!
Толкаясь, он пошел быстрее. Совсем рядом… чертовы ублюдки. Помимо холодного оружия у него были немного переделанные хлопушки, самые обычные новогодние, очень мощные. Их взрыв – должен был отвлечь, создать панику… а в панике можно было отбить своих и скрыться в толпе…
Быстрее!
Хлопушки у него были в коробке спичек – надо было только открыть ее, вытащить одну, чиркнуть по ребру головкой с серой… четыре секунды, как у гранаты, он проверял. Опытным глазом он заметил людской водоворот, движение… какое всегда возникает там, где траблы. Рано. Он начал приближаться… ага, тащат. Тащат прямо по торговой улице, не дожидаясь никого… мрази. Рано… рано… сейчас!
Он чиркнул головкой, пламя обожгло пальцы… не потухнет, состав тут, как у охотничьих спичек. Уронил хлопушку под ноги, пошел влево… в лоб тем, кто тащил кого-то. После взрыва – все их внимание будет отвлечено вправо… тут-то у него и будет «окно». Пальцы обхватили ребристую рукоять кинжала…
Хлопок!
Он бросился вперед. Атаковал первого… на нем была какая-то форма, и он тащил одного из тех, кого Николай должен был защищать. Пластиковое оружие, оружие специфическое, это оружие убийства, секущие удары выполнить нельзя, только колющие. Он ударил первого в шею, на руку брызнула кровь, все смешалось. Толкнул раненного им человека в сторону машины, оказавшись лицом к лицу еще с двумя. Один неуклюже замахнулся – но он отклонился в сторону, достал прямым ударом в горло и второго. Третий…
– Беги!
Гребаный церэушник! Он не мог подняться, Николай дал ему пинка, рассчитывая, что он скроется между машинами… а там он, возможно, оклемается и попытается скрыться. Если удастся… по крайней мере, он даст ему шанс.
Он достал и третьего… при колющих ударах пластиковый кинжал был ничуть не хуже. Со всех сторон бежали люди, и он понял, что будет дальше… бунт, и ему уже не уйти. Повернулся… чтобы увидеть искаженное злобой и гневом лицо и огромное дуло какого-то странного оружия, похожего на дерринджер. Отреагировать он не успел – оружие выстрелило ему в лицо…
За свалкой я наблюдал с небольшого расстояния… с безопасного расстояния. Теперь я точно знал, что это либо американцы, либо англичане… англоязычные спецы. Вот только нет рядом ни группы быстрого реагирования на «Хаммерах», ни беспилотника в небе, ни «Апача». Нет ничего. Они сунулись в муравейник, не понимая, что это именно муравейник. Единая община людей, каждый из которых выполняет свою социальную роль – но в критической ситуации каждый готов не раздумывая встать на защиту муравейника, того общего, целого, что объединяет их и позволяет выжить. Здесь не действует учение Маркса, классов здесь нет, и для любого зачуханного, замурзанного грузилы его хозяин, наглый, беспредельный, платящий ему копейки, избивающий за провинности и покупающий его десятилетнюю дочь в четвертые жены, – ближе и роднее, чем любой русский. И случись конфликт, как этот, – он не будет задумываться над тем, на чью сторону ему встать. Они всегда – за своих…
И из «Стражника» – травматического пистолета большого калибра – стрелял водитель одной из фур, который тут вообще не при делах.
Меня грубо отшвырнули в сторону… охрана. Раздавая тычки кулаками и дубинками, они прекратили избиение и привели ситуацию в относительный порядок. После чего – подхватили два тела и потащили их. Я неспешно пошел за ними… с одного на землю падали крупные, почти черные, жирные капли – и как кляксы оставались на утоптанной земле.
Увидев, как избитых грузят в белую «Газель», я увидел все, что мне надо было видеть.
Мой татарский «работодатель» уже ждал меня и по возвращении осыпал руганью. Я пробормотал извинения, скользнул за руль…
Я повернул на выход – только бы успеть. «Хозяйскую» «Газель», «Газель» хозяев этого рынка, выпустят из этой толчеи намного быстрее, чем меня.
Шлагбаум мы прошли без проблем, и я увидел сразу за ним стоящую на обочине белую «Газель». Кого-то ждут…
Проехал немного мимо, дернулся, специально ошибившись с выбором передачи, заглох.
– Выметайся… – процедил я, подстраивая зеркало заднего вида так, чтобы наблюдать за вражеской машиной.
– А…
– Доедешь на метро к нам. Там меня и жди. Если завтра не вернусь – делай что хочешь, понял? И язык придержи, если не лишний. На вот…
Я дал моему «работодателю» пятьсот рублей – и он вымелся из машины. Если его и найдут – он меня вряд ли опознает. Меры к тому я принял.
Убивать его? А его-то за что?
От шлагбаума подошел один из охранников, коротко переговорил с водителем и забрался в кузов, как есть, в форме. Чего-то ждут.
Ага… от того здания, которое они используют как офис, вырулили два внедорожника. Черный тюнингованный «Порше Кайенн» и «Ниссан Патруль», здоровенный, похожий на корабль. Вот и боссы на разбор пожаловали.
Это очень хорошо. Это есть очень даже хорошо…
Внедорожники прошуршали мимо, вслед за ними прошла и «Газель». Пора и нам в путь-дорогу…
Пахло потом и кровью. Было темно. Машина тряслась и дребезжала железом как сумасшедшая. И было страшно…
Как и все, кто побывал в Ираке и Афганистане, лейтенант-коммандер был готов к попытке похищения. Он знал, что, несмотря на все меры предосторожности, такое может случиться. В этом случае надо просто оставаться в живых, пока «морские котики» или «Дельта» не найдут тебя. В данном случае – искать их начнут часа через три. Найти проблем не составит – из-за маяков. Вопрос в том, что будет потом. Америка не располагает возможностями для силовых акций в России – если и располагает, то не для таких, как освобождение заложников. Значит, придется выходить на контакт с русскими.
С русскими, которые продажны и коррумпированны насквозь. С русскими, которые заманили их в ловушку. С русскими, которые, получив информацию, запросто позвонят похитителям и предупредят, что у них проблемы.
М-м-м…
Кто-то пихнул его, а потом он почувствовал тяжесть. Рядом что-то лежало, и он пытался понять, что именно, – но ему не дали это сделать.
– Лежать… – сказал кто-то из темноты и добавил что-то на своем языке.
Лейтенант-коммандер вдруг понял, что это за тяжесть. На него, офицера американской армии, кто-то поставил ногу.
Машину тряхнуло.
Они ехали, поворачивали, потом снова ехали. Потом вдруг остановились, двигатель заглох, и наступила тишина…
Открылась, с лязгом проехав по направляющим, дверь. Стало светло…
– Давай этих…
Его схватили за ноги и потащили. Он брыкнулся. Не обращая внимания, его так и вытащили за ноги, он упал на землю и ударился. Его куда-то потащили. Потом отпустили…
Он попытался подняться или хотя бы поднять голову. Было светло, отчего болели глаза. Люди, стоящие над ним, виделись расплывчатыми силуэтами.