«Доктор Менг, я видела передачу о вас, и я с вами сердцем и молитвами. К сожалению, не могу послать денег, потому что живу на базовом, но я упомянула о вас в листке церковных новостей. Надеюсь, вы найдете свою доченьку живой и здоровой!»
Пракс составил стандартный ответ всем доброжелателям и подумывал установить фильтр, который распознавал бы такие письма и отвечал на них автоматически. Остановило его то, что он не придумал пока, какие параметры задать программе, а поблагодарить хотелось каждого. Кроме того, на «Росинанте» ему все равно нечего было делать.
«Я пишу вам потому, что, возможно, могу помочь вам в поисках дочери. С ранней молодости мне являются во сне мощные предчувствия. За три дня до того, как посмотрел передачу Джеймса Холдена о вас и вашей дочери, я видел ее во сне. Она находилась на Луне в очень маленьком темном помещении и была испугана. Я пытался утешить ее, и я не сомневаюсь, что вам суждено найти ее на Луне или на близкой к ней орбите».
Конечно, Пракс отвечал не всем.
Путь до Ио должен был занять немногим больше времени, чем до Тихо. Возможно, даже меньше, поскольку на этот раз никакое порождение протомолекулы не разнесет им грузовой отсек. Стоило Праксу подумать об этом подольше, у него начинался зуд в ладонях. Он знал, где Мэй — или где она была. С каждым часом она становилась ближе, и каждое очередное поступление на благотворительный счет давало ему еще немного силы. Возможно, скоро кто-то сообщит, где находится и чем занимается сейчас Карлос Мерриан.
Несколько раз Пракс проводил переговоры: обычно в формате видеозаписей, пересылаемых от собеседника к собеседнику. Он поговорил с брокером с Цереры. Тот отслеживал торговые пересылки и оказался очень милым человеком. Пракс обменялся несколькими видеозаписями с консультантом-психологом с Марса, но оборвал контакт, когда заподозрил, что женщина на него нацелилась. Целая школа — добрая сотня ребятишек — прислала ему запись своего хора на испано-французском диалекте: они пели про Май и про ее возвращение.
Умом Пракс сознавал, что ничего не изменилось. По-прежнему велика была вероятность, что Мэй нет в живых или что он ее больше не увидит. Но когда такое множество людей непрерывно уверяют, что все будет хорошо, что они надеются, что все хорошо, что они его поддерживают, — отчаяние почти невозможно. Вероятно, это сказывался эффект групповой поддержки. Явление, свойственное некоторым видам зерновых культур: больное или поврежденное растение можно переместить поближе к здоровым и оно выправится, даже если оставить его на прежней почве и воде. Да, там действуют химические агенты, но человек — животное общественное, и когда с экрана тебе, заглядывая прямо в душу, улыбается женщина и говорит как раз то, что ты хочешь услышать, не поверить ей почти невозможно.
Пракс понимал, что это эгоизм, но это действовало как наркотик. Он уже не подсчитывал поступающих средств, потому что уверился: на полет до Ио им хватит. Холден вручил ему счет на расходы и подробный прайс-лист, но Пракс так верил капитану, что взглянул только на итоговые суммы. Убедившись, что средств достаточно, он перестал думать о деньгах и все свое время и внимание отдал переговорам.
Он слышал спокойный разговор Алекса и Амоса из камбуза. Да, люди и в космосе живут группами. Знакомые голоса напоминали о присутствии себе подобных и утешали его не хуже, чем чтение сообщений.
«Я четыре года назад потерял сына и все же не способен представить себе, каково вам сейчас. Жаль, что не могу сделать для вас большего».
В списке значилось еще несколько десятков сообщений. По корабельному времени была середина дня, но Пракса вдруг одолел сон. Он подумал, не вздремнуть ли, прежде чем дочитывать до конца, но решил все же просмотреть всё, никому пока не отвечая. Алекс рассмеялся. Амос поддержал его.
Пракс открыл пятое сообщение.
«Ты псих, псих, псих долбаный, и если мы встретимся, клянусь, я сам тебя убью. Таких, как ты, надо затрахивать насмерть, чтобы знали, каково это».
Пракс задохнулся. Под ложечкой заболело, как после сильного удара. Он удалил сообщение. За ним выскочило другое, а затем еще сразу три. И дальше целая дюжина. Ужаснувшись, Пракс открыл одно из новых.
«Надеюсь, ты сдохнешь!»
— Откуда? — обратился он к терминалу. — Откуда такой непрерывный поток злобы и ненависти? — Он понял, открыв следующее письмо, к которому прилагалась ссылка на программу новостей.
Он послал запрос по ссылке, и через пять минут на побелевшем экране появился логотип крупного земного канала новостей и название программы: «С пылу с жару».
Логотип погас, и его место заняло лицо Николы. Пракс потянулся к управлению со смутной мыслью, что монитор случайно переключился на личные сообщения, но в душе он уже понимал, что это не так. Никола облизала губы, отвела глаза, затем снова посмотрела в камеру. Выглядела она усталой. Изможденной.
«Меня зовут Никола Мулко. Я была замужем за Праксидиком Менгом, за тем человеком, который обратился к вам за помощью в поисках дочери… Моей дочери, Мэй».
По ее щеке ползла слеза, и Никола ее не вытирала.
«Чего вы не знаете… чего никто не знает: что Праксидик Менг — чудовище в человеческом облике. С того дня, как я ушла от него, я пыталась вернуть свою дочь. Я знала, как он измывался надо мной, но не думала, что он причинит вред ей. Но друзья, оставшиеся на Ганимеде, известили меня, что…»
— Никола, — сказал Пракс, — не надо. Не делай этого.
«Праксидик Менг — жестокий и опасный человек, — сказала Никола. — Я, мать Мэй, думаю, что после моего ухода он насиловал ее психику, чувства и тело. И что ее „исчезновение“ с Ганимеда скрывает тот факт, что он наконец убил ее».
Слезы свободно текли по щекам Николы, но ее глаза и голос были мертвыми, как залежавшаяся рыба.
«Я никого не виню, кроме себя, — сказала она. Я не должна была оставлять мою девочку…»
«Я никого не виню, кроме себя», — сказала заплаканная женщина, и Авасарала, остановив запись, откинулась в кресле. Сердце стучало чаще обычного, и под ледком обыденного сознания плавали неуловимые мысли. Казалось, если кто-то прижмется ухом к ее голове, он услышит гул работающего мозга.
Бобби расположилась на просторном ложе. Под ней кровать казалась маленькой, что само по себе впечатляло. Марсианка сидела, подогнув под себя одну ногу и раскинув пачку настоящих игральных карт на жестком покрывале — зеленом с золотом. Но солитер [31] был забыт. Бобби уставилась на Авасаралу, и та почувствовала, как губы медленно расползаются в ухмылке.
— Ну, чтоб меня, — сказала она, — они перетрусили!
— Кто перетрусил и перед кем?
— Эрринрайт начал игру против Холдена и этого дурацкого Менга. Они вынудили его к действию. Мне этого не удалось.