Строчки пришли Ирине на память сами собой:
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил,
И лучше выдумать не мог…
Дойдя до «бранил Гомера, Феокрита, зато читал Адама Смита», Ирина вопросительно взглянула на Тамару.
– Понимаю, вам хочется второго акта Марлезонского балета. И ответов на ваши многочисленные вопросы. Вынуждена разочаровать – продолжения мнемотическго банкета пока не будет. И это, поверьте, в ваших интересах.
– Не верю! – воскликнула Ирина, причем так экспрессивно, что Тамара заметила:
– Со стороны выглядит так, как будто вы готовы меня придушить. Впрочем, наверное, действительно готовы…
Придушить… Ирина замерла – мужчина, занимавшийся с ней любовью и пытавшийся задушить ее… И это ее предыдущая жизнь! Так, может, это благо – не знать, что тогда случилось, а жить в этом особняке-тюрьме со смазливым мужем и умницей-дочкой?
А также с Цербером в виде экономки да пронырливой и лживой «свекровью»… Да, выбор был, прямо скажем, далеко не равнозначный…
Не заметив смятения Ирины, Тамара продолжила:
– Да, в ваших интересах. Потому что если я все выложу, вы все равно не поверите. И уж точно не вспомните, кем были раньше. Только повредите себе, думая об этом постоянно и выковыривая информацию из своего подсознания. Многие в такой ситуации просто двигаются по фазе – в прямом смысле. Вы этого хотите?
Ирина в смятении посмотрела на Тамару, и та добавила:
– Вам и так сказали, как вас раньше звали. Это ничего, это можно. Вреда не нанесет. Все остальное – опасно.
– Меня лишили воспоминаний, меня лишили имени, меня лишили всей моей прежней жизни! – вспылила Ирина. – И вы хотите, чтобы я с пониманием относилась к тому, что вы не желаете мне ничего говорить? Конечно, куда вам, вы же представить не можете, что со мной происходит!
Тамара качнула головой и произнесла:
– Могу. Потому что, как и вы, когда-то оказалась в руках этих мнемозинщиков. Ну, то есть тех, кто работает на Гладышева и клинику «Мнемозина». Меня тоже лишили моих воспоминаний, моего имени и моей прежней жизни. И навязали мне новые воспоминания, новое имя и новую жизнь. Все такое правдоподобное – и одновременно насквозь лживое!
Ирина ошеломленно взглянула на Тамару и, еле справившись с обрушившейся на нее информацией, произнесла:
– Но вы ведь… Вы производите впечатление вполне адекватного человека! Скажите, ведь прежние воспоминания вернулись к вам?
Тамара кивнула и ответила:
– Да! Только, конечно, не сами – это после применения их методик забвения исключено. Да, имеется способ вернуть воспоминания, именно поэтому я здесь!
Ирина судорожно сглотнула, а Тамара добавила:
– Воспоминания и имя. Но не прежнюю жизнь. Потому что после того, что произошло, никакого возврата к тому, что было ранее, не может быть. Но ведь вы этого не боитесь?
Ирина помотала головой, и Тамара произнесла:
– Отлично! Значит, мы друг друга поняли! Я вас отсюда вытащу, но пока повремените с вопросами. Ответы вы получите скоро, но не сейчас. Все понятно? Вопросы есть?
– Примерно два миллиона, – ответила Ирина, – или ни одного. Хотя один имеется. Мне «Онегина» дальше читать или уже не надо?
В дверь осторожно постучали, Тамара кивнула Ирине, и она громко произнесла:
– Ну что же, Тамара Вячеславовна, я готова предоставить вам еще один шанс, хотя вы этого, честно говоря, не заслуживаете. Но, так и быть, мы зароем топор войны и начнем все сначала!
Дверь дрогнула и пошла в сторону, на пороге возник Вадим. Ирина судорожно пыталась сообразить: неужели их разговор с Тамарой вызвал подозрения, поэтому и «супруг» заявился?
Но по выражению лица Вадима Ирина сразу поняла, что ничего он не слышал, ничего не заподозрил и ничего не знает. Подойдя, он поцеловал ее и произнес несколько виноватым тоном:
– Ириша, я прошу прощения, что мешаю вам, хотел просто спросить, не требуется ли тебе помощь. А то все выглядело уж как-то слишком серьезно…
«Выглядело уж как-то слишком серьезно». Сам того не осознавая, Вадим проговорился. Откуда он мог знать, как вообще это выглядело? Ведь в спальне его не было. А видеть он мог только в том случае, если здесь были установлены камеры наблюдения. И он, вкупе со «свекровью» и экономкой, наблюдал за тем, как напряженно беседуют две женщины.
Ирина же, не заостряя внимания на этой оговорке, ответила:
– Нет, ты весьма кстати, милый. Я только что объяснила Тамаре Вячеславовне, что она сможет остаться только в том случае, если будет играть по моим правилам. Ведь вы это поняли?
Она постаралась изобразить из себя капризную молодую хозяйку, жену владельца подмосковного особняка.
– Всенепременно, Ирина Владимировна, – ответила Тамара, – очень рада, что мы смогли прояснить несколько крайне важных моментов относительно методики воспитания Людочки. Она – живой, чувствительный и сообразительный ребенок. И так похожа на своих родителей!
Она произнесла это мягким, ласковым тоном, поглядывая то на Ирину, то на Вадима, Ирина же сама смотрела на «мужа» и заметила, как его лицо залил слабый румянец. Он ведь точно не отец Людочки, поэтому и не смог сдержать естественную реакцию на похвалы в чужой адрес.
– Да, Людочка пошла в маму, – заявил он и добавил: – Как, впрочем, и ее братик…
Он осекся, быстро стрельнул глазами и сменил тему.
– Отлично, тогда вы можете идти к Людочке! Она спит, но не исключено, что скоро проснется. У нее очень чуткий сон!
Он нес какую-то околесицу, и Ирина сразу поняла – в его задачу входило сосредоточить внимание на своей предыдущей фразе о братике, причем при помощи нелепых попыток найти другую тему для разговора.
Ирина посмотрела на Тамару, которая прищурила глаза и наклонила голову, словно желая сказать: «Необходимо вести себя не как Ирина, знающая правду или хотя бы ее часть, а как Ирина, верящая в сказки, которыми ее потчевали в особняке».
Потом она вышла, оставив «супругов» наедине. Ирина повернулась к Вадиму и испуганно спросила:
– Братик? Какой братик? О чем ты ведешь речь?
Вадим закашлялся, потом прошелся по комнате и заявил:
– Извини, я сегодня сам не свой. Я хотел сказать, что если у Людочки будет братик, чего мы не исключаем, то он тоже будет похож на своих родителей, ведь так?
Он приобнял Ирину за талию и носом дотронулся до ее шеи.
– А мы ведь хотим завести еще одного ребеночка? – промурлыкал Вадим, толкая «жену» к кровати. Его руки обнимали ее тело. – Он будет похож на Алешу…
Он замер и попятился, словно осознав, что снова сморозил какую-то ужасную вещь.