Разум Торриса Вауна сконцентрировался на этих представлениях о катастрофе, пока его возросшая ярость закипала. Тесные границы трона-машины окутали тело, покрыв кожу и вливая невидимые силы в мозг. В то же время резонирующее устройство наполняло его невероятной мощью, заряжая плоть запасами такого психического потенциала, который лежал далеко за гранью его воображения.
Его разум тонул в водовороте кричащего моря необузданных эмоций, вращающиеся кольца медленно формировали канал для разрушающей душу энергии варпа. Сознание Вауна покидало его, плоть и кости становились все менее материальными по мере того, как машина поглощала его. Через мгновение он станет тенью, призраком человека, которым был. Внезапно со всей ошеломляющей ясностью он осознал, что с ним случится и что задумывал Ла-Хайн. Если обобщить, по принципу действия древнее устройство не отличалось от любого другого механизма. Чтобы дойти до оптимальной работоспособности, требовалась искра, дающая возгорание, — немного сильных человеческих эмоций, благодаря которым машина заработала бы на полную мощность.
«Ты — искра». Слова лорда-пастыря эхом прозвучали в охваченном пламенем сознании Вауна. Он даже не мог представить, что окружающая его энергия была всего лишь миллионной частицей того, что содержала в себе машина. Он тщетно пытался собрать мысли воедино, но его здравомыслие попросту ускользало и растворялось. Псайкер тонул в солнечном сиянии, медленно погибая в поглощающем его губительном свете. Страх и ужас его плачевного положения выгорели, оставив в Вауне только неистовую злобу к Ла-Хайну, себе, боевым сестрам и ненавистному родному миру. Кровавая ненависть нахлынула на него, подобно черной волне, когда он осознал жестокую правду — им пользовались, на нем, как на инструменте, играло это старое чудовище, и он продолжал служить безумным идеям диакона, даже когда полагал, что его жизнь принадлежит лишь ему. Сейчас он умрет за своего наставника, исчезнет и превратится в чистейшую психическую энергию, позволив Ла-Хайну забрать себе всю мощь механизма.
Ваун позволил себе последний миг скорби: с того дня, как ему стало известно о существовании пси-машины, он строил грандиозные планы. Пират-псайкер хотел подчинить ее своим целям, стать непобедимым для Инквизиции и любого другого врага, что посмеет встать на его пути. Его не заботили войны ненаглядного Империума Ла-Хайна и безумных порождений Богов Хаоса — он хотел возвыситься сам, обрести способность разорять все миры, на которые падет его недовольство. Теперь все это обратилось в прах, а через мгновение прахом станет и он сам.
Ваун вспомнил мальчишку Игниса, которого уже не было в живых, и то, как его лицо озарялось злорадным весельем при мысли о гибели планеты.
«Я устрою это для тебя, парень, — сказал он призрачному воспоминанию. — Мы еще отомстим».
Стоящий за пультом управления Ла-Хайн в ярости кричал что-то несвязное. Треклятый пастырь видел, что Ваун сопротивляется растворению в сверкающих лимбах сокровенной машины. Псайкер собрал силы и выдавил смех из своего омертвевшего горла, сконцентрировав последние ментальные крупицы еще не погасшей жестокой сущности. Вращающие кольца начали с громким скрежетом тереться друг о друга, высекая искры: механизм не был рассчитан на то, чтобы удерживать неповинующуюся жертву.
Ваун позволил воспоминаниям о гибельных мифах заполнить себя и одним последним усилием воли погрузил свой яростный дух в громадное магматическое ядро, где и дал ему волю.
Безо всякого предупреждения черная земля под их ногами задребезжала, словно колокол от удара. Канонисса споткнулась, едва не упав, и одна из селестинок схватила ее за броню, чтобы придержать. Та с раздражением стряхнула с себя руку и выкрикнула команду:
— Докладывайте.
Ее слова были едва слышны из-за зловещего грохота дробящихся камней, когда расположенные высоко над их головами шаткие базальтовые булыжники начали дрожать и смещаться.
— Сейсмическая активность, — прибыл ответ от командного транспорта. — Ауспик уловил волны энергии внутри крепости.
Стук камней раздался совсем рядом, и Галатея метнулась в сторону, когда земля разошлась в том месте, где она только что стояла. В немом ужасе она наблюдала, как верхушка небольшой черной скалы откололась от общего пейзажа долины и рухнула прямо на отряд доминионок. У боевых сестер не хватило времени даже на то, чтобы вскрикнуть. Другие побежали прочь от неистовых каменных обвалов и лавин темного песка. Те, кто были слишком медлительны, расплачивались за это жизнями.
Открытая утроба крепости, широкие железные ворота которой упали наземь, извергла столб пыли. На миг показалось, что толчки прекратились, но уже в следующее мгновение они возобновились с удвоенной силой.
— Ситуация ухудшается… — произнесла находящаяся рядом селестинка, озвучив собственные мысли канониссы.
Галатея коснулась кнопки управления вокс-бусины, перенастроив канал на частоту пилотов транспортов. Те находились рядом, летая над местностью.
— Слышите меня, — прокричала она, — пилоты. Доложить, что вы видите? — Она направила сердитый взор в небо землистого цвета. Что-то настораживало ее в облаках, окружавших цитадель. Они двигались, несмотря на то что не было никакого ветра, принимая необычные кольцевидные формы.
— Извержения во всех квадратах, — спокойным тоном и без малейших эмоций или колебаний сообщил ей сервитор-пилот. — В отдельных областях замечены пирокластические потоки. Вулканическая активность возрастает экспоненциально.
— Быть того не может, — рыкнула Сороритас. — Эта зона усеяна магматическими стабилизаторами. На Неве не было извержений уже тысячи лет.
— Что ж, выходит — мы опоздали. — Галатея прищурилась. Теперь она различала плавающий в воздухе легкий дымчатый туман, подобный тому, который мог подняться от костра. Он шел изо всех точек башни, а земля продолжала вздрагивать, словно в унисон чьему-то сердцебиению. Продвигаясь по черному высохшему руслу, они услышали отдаленный грохот, когда очередная вершина на расстоянии нескольких километров от них раскололась на части и пик остроконечной скалы исчез в густом облаке серого пепла. Едкий дым овевал канониссу и вызывал кашель, вырываясь из разломов в земле. В их глубине она видела тусклый свет лавы, неумолимо поднимающейся наверх.
— Что там творится? — спросила она вслух, задав вопрос самой себе и дрожащей каменной крепости.
— Ваша светлость? — селестинка в ожидании поглядела на нее. — Мы продолжаем движение?
Приказ Галатеи почти сорвался с языка, когда новый толчок сотряс землю. С пронзительным до боли каменным скрежетом земля дала трещину под полностью загруженным «Носорогом». Плоский бронированный транспорт заскользил по наклоненной поверхности, выбрасывая сильные струи дыма из выхлопных труб — водитель пытался сопротивляться крену. Женщины спрыгивали с крыши и выскакивали через открытые люки на пределе возможностей, но сам танк медленно и неуклюже провалился в расщелину, где его сталь взвыла в агонии, как живая. Полдюжины боевых сестер погибли в мгновение ока.