Глупцы!
Участь быков, попавших на скотобойню, предрешена. Они могут думать, что угодно. Надеяться на свои силы, верить в помощь небес, Провидения или прочую чушь. Это ровным счетом ничего не изменит. В ближайшие десять минут бесчувственный треугольный резак гильотины отрубит головы жертв, после чего бойкие ножи жизнерадостной мясорубки превратят внутренности в ливерный набор, а основательный топор мясника разделает туши на аккуратные ломтики свежей вырезки. Чтобы к следующему утру она лежала на прилавке в сельпо.
Новый день.
Свежая кровь.
Солнце за тех, кто остался в живых.
Фортуна улыбается победителям, среди которых нет англичан. Точнее – почти нет. Командир должен остаться. Это часть многоходовой комбинации, только что родившейся в голове Карпина.
– Апорт!
Искрящееся колесо минует два поворота, выйдя на финишную прямую – тридцатиметровый участок коридора, в конце которого затаился враг.
– Огонь!
В глубине души бойцы знают – пулям не справиться с чертовым колесом. Но все равно обрушивают на цель шквал свинца.
Попадешь в «Мишень удачи» несколько раз подряд, и вместо карамельки на палочке получишь настоящий джекпот.
– О нет! – град пуль разбивает искрящийся весельем диск на тысячи мелких кусков.
– О да! – радости победителей нет предела. – Мы это сделали, парни! Где приз?
– Все впереди, мальчики. Подождите немного…
– Что-то не так! – одинокий голос оператора «сферы Бейтстонта» тонет в гуле возбужденного ликования. – Мы не могли ее уничтожить! Понимаете, это в принципе невозможно! Теория электромагнитных полей…
Иногда правда бывает слишком жестока. Намного проще убедить себя в том, что все хорошо, чем обращать внимание на очевидные несостыковки. Особенно когда только что избежал встречи со смертью.
– Могли. Еще как могли! Ты просто устал. Отдохни, Майкл, пока есть время. Когда пойдем на штурм, будет не до того!
Техник прав. Пули не причиняют сфере вреда. Половина частиц разлетевшегося на куски диска продвигается вперед, вторая оседает на полу и стенах. Они слишком малы, чтобы их можно было заметить. Цель адского колеса – зажать в тиски англичан. Задача Карпина – отделить переводчика и командира от общей группы. Каждый занимается своим делом. Роли заранее распределены – без репетиции сразу же в бой.
– Пойду прогуляюсь, милая. Ты ведь не подведешь?
– Нет, па.
– Мы же договорились, помнишь?
– Помню. Я ничего не забыла. До тех пор, пока мы на одной стороне, у тебя нет причин для волнений.
– А потом?
– Время расставит всё по местам…
* * *
Не доходя до опасного места, остановившийся за углом Карпин крикнул в гулкую пустоту туннеля:
– Не стреляйте! Я один и не вооружен! Хочу поговорить с командиром и переводчиком! Есть предложение!
Спустя несколько секунд последовал краткий ответ:
– Покажись так, чтобы мы тебя видели!
– Показываюсь! – он вышел из-за угла, сделал десять шагов вперед и застыл, как мишень в тире.
Теперь при всем желании не мог бы убежать даже здоровый человек, не говоря уже о раненом.
– Подними руки, повернись вокруг своей оси.
Выполнив приказ, Карпин повторил:
– Я не вооружен, если не считать прибора ночного видения.
– Хорошо, мы идем, – убедившись, что все чисто, двое вышли навстречу.
Одним из них был Вяземский, вторым капитан Ричардс – немолодой коренастый мужчина с глубоко посаженными глазами на бесстрастном лице.
– Мой английский настолько плох, – возбужденно начал Карпин, как только парламентеры приблизились, – что без переводчика просто беда!
Судя по саркастической усмешке, Вяземский не поверил в детское оправдание (и правильно сделал), однако счел за лучшее не нагнетать атмосферу подозрениями, лишенными доказательств. Вместо этого он спросил в лоб:
– Что ты можешь нам предложить?
– Экскурсию по бункеру. Готовы впустить трех человек, разумеется, без оружия. Они все тщательно осмотрят и, убедившись, что у нас нет ядерного чемоданчика, уйдут. После чего вы отправитесь по своим делам, а мы – по своим.
– Ты знаешь, я знаю, мои хозяева знают, что это неприемлемо. Англичане не оставят за спиной потенциально опасных свидетелей, осведомленных о цели их миссии. Убедившись, что в бункере пусто, они взорвут туннель, отрезав вам путь наверх.
– Это плохо! – картинно нахмурился Карпин, якобы огорчившись.
Собеседник ему не поверил. Происходящее выглядело слишком фальшиво. Как в дешевой любительской постановке.
– Ты позвал нас только за этим?
– Нет. Хотел поинтересоваться, как вы собираетесь проникнуть в два других бункера, лишившись «сферы Бейтстонта»?
– И всё?
– Разве этого мало? Я ведь могу помочь.
– Хочешь бросить своих людей, перейдя к нам?
– Хочу выжить. Поэтому пришел на переговоры один.
Прежде чем продолжить беседу, переводчик передал содержание разговора капитану.
– Я ему не верю, – покачал головой Ричардс. – Меньше всего этот русский похож на Ивана-дурака. Пусть лучше скажет, как девчонка смогла перехватить контроль над «сферой». И почему светящееся колесо развалилось от пуль?
Внимательно выслушав перевод, Карпин наигранно-печально вздохнул:
– Вы просите слишком многого, ничего не давая взамен. Пользуетесь своим преимуществом. Положа руку на сердце, на вашем месте я поступил бы так же. Сильнейший всегда прав, и все же не зря говорят: «Jus summum saepe summa malitia est», что означает: «Высшее право часто есть высшее зло».
Заметив удивление переводчика, он поспешил уточнить:
– К нашему случаю это не имеет отношения. И вообще, не будем о грустном. Предлагаю следующий вариант: я вернусь к своим людям и скажу им, что англичане потребовали гарантий. Мне поверят, так как гарантии, и правда, всегда всем нужны. Приведу девочку, якобы для того, чтобы убедить вас в ее ценности. Хотя, строго между нами, это не так. Вы взорвете туннель, замуровав ненужных свидетелей, после чего отправитесь в бункер, где находится «ядерная кнопка». Меня там знают и наверняка откроют дверь, чтобы впустить. Воспользовавшись благоприятным моментом, вы ворветесь внутрь и захватите чемодан, а после успешного завершения миссии возьмете меня в Лондон. Полагаю, одного лишнего человека на борту самолет как-нибудь выдержит.
Предложение выглядело слишком фантастичным, чтобы быть правдой.
– Ты не похож на предателя, тем более – на труса, – чем дальше, тем больше Вяземскому не нравился насквозь фальшивый разговор, больше похожий на откровенное дуракаваляние. К тому же переводчика не покидало чувство смутной тревоги. Казалось, нет видимых причин для беспокойства. Тем не менее на душе «скребли кошки» и хотелось оказаться как можно дальше от гиблого места.