– Я тоже проходил через Красные Холмы, так что найдем. А сейчас пройдем еще четверть мили и остановимся у ручья. До утра там побудем.

Орк оказался прав, и действительно, немного проплутав в ночном лесу, они вышли к ручью с песчаными берегами, куда дотягивался свет луны.

– Вот здесь давайте останемся, на песочке, – предложил Мартин.

– Ну, не знаю, – сказал орк со странной интонацией.

– А чем тебе здесь не нравится? Кругом по берегам кусты, там всякой гадости полно – змеи, пауки. Их возле ручьев навалом, а здесь чисто, как на скатерти новой.

– Это так, – согласился орк и первым присел на холодный песок, однако затем поднялся и, вытащив из кустов сухую ветку, тщательно ее очистил и, подойдя к берегу, стал промерять дно.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Ронни.

– Глубоко очень для ручья.

– Просто здесь омут, вода закручивается, потому и песок по берегам – это он с весны оседает, когда воды много.

– Откуда ты про это знаешь, ты же был городским вором? – удивился Мартин.

– Ну так мы же наведывались по этой стороне и по всей дороге. Я еще тогда совсем мальчишкой был, а один в банде – из местных, вот он мне все и рассказывал. Очень любил потрепаться про лес, про реки, про рыбалку. Интересно рассказывал, его и другие воры с удовольствием слушали.

– Ронни, а ты котомку сохранил?

– Да, хотя они ее, похоже, порезали. А ты?

– И я сохранил, к поясу подвязал. А вот скакуны наши врагу достались.

– Да ладно, они теперь только в тягость были бы, – сказал орк и, положив меч под правую руку, прилег головой на ранец.

Мартин с Ронни тоже стали укладываться, подгребая песка, чтобы сделать нечто вроде подушек.

– Эй, ребята, головой к воде спать нельзя, – сказал Бурраш, приподнимаясь.

– Почему это? – удивился Мартин.

– Ты, Бурраш… Ты договаривай, а то страшно делается, – сказал Ронни.

– Ну, я всего не могу рассказать, вы не поймете. Сон может плохой присниться.

Мартин с Ронни не особенно поняли, что имел в виду орк, но совета послушались.

65

На новом месте Мартину не спалось, но следовало дождаться рассвета и уйти подальше, ведь неизвестно, что придет в голову этому Лоттару и его ворам, вдруг пойдут искать? А может, уже ищут?

Мартин стал прислушиваться, но ничего такого, что показалось бы в лесу странным, не услышал.

Где-то тявкала лисица, должно быть, брюхом маялась, гугукал филин, а в траве шуршали мыши и, наверное, змеи, которые за ними охотились. Однако о змеях думать не хотелось, Мартин предпочел думать о том, что удалось сохранить свои даренные в тюрьме пожитки и кошель с золотом. А мулы – что ж, они казенные и в таких непростых делах материал вполне себе расходный.

Зато мазь осталась. А мулов, если что, снова добыть можно, однако пока ходить пешком им было удобнее.

«Бульк!» – послышалось совсем рядом, как будто гальку в воду бросили.

«Лягушки», – подумал Мартин, чувствуя, что засыпает. Снова затявкала лисица, но уже где-то совсем далеко. И опять – бульк! И снова – бульк!

«Да сколько же тут этих лягушек?» – уже совсем проваливаясь в сон, подумал Мартин.

«И холодно. Очень холодно…»

«Ничего, скоро покушаем… Скоро покушаем…»

Сон Мартину не понравился, и он сморщился, словно его кормили прокисшей похлебкой. Небось в Угле и такую бы съел, но теперь он свободный человек, и запросы у него другие.

«Скоро покушаем, потом поспим…»

«Не шуми, ступай мягко. За ножки его, за ножки…»

Мартин недовольно хмыкнул. Этот непонятный глупый сон его изводил.

«Бульк!» – прозвучало совсем рядом, и он открыл глаза, увидев перед собой луну в обрамлении чернеющих крон деревьев.

А потом другой звук – сск-сск, как будто что-то подтягивали по песку. Мартин приподнял голову и увидел, как несколько сгорбленных существ тащили спящего Ронни к воде.

– Эй! – воскликнул он, не понимая, спит или это наяву.

От его крика Бурраш подскочил на месте и, рявкнув, бросился к ночным визитерам.

Они шарахнулись по сторонам, но орк изловчился и разрубил одного страшным ударом, однако странное существо вдруг развалилось на два десятка дергающихся фрагментов, которые, подпрыгивая, добрались до воды и исчезли в ней со знакомыми Мартину звуками: бульк-бульк-бульк.

– Что это было, Бурраш?! – воскликнул Мартин, уже оказываясь на ногах.

– Буди его, – не ответил орк и кивнул на Ронни, который продолжал спать. Следы на песке показывали, что похитители протащили его несколько ярдов и почти закончили свое дело, когда Мартина разбудил странный сон.

– Ронни, вставай! Ронни! – начал трясти напарника Мартин.

– Ронни, не вставай… Ронни, не вставай… – донеслось из ручья, и едва орк снова шагнул к воде, что-то темное ушло под воду, а на поверхности разошлись круги.

– Что случилось? – отозвался наконец Ронни, приподнимаясь.

– Вставай, мы уходим.

– Уже сейчас? – спросил он, еще не отойдя ото сна и потягиваясь.

– Да, сейчас.

– А где моя котомка?

– Вот она, – сказал орк, подбирая котомку там, где первоначально лежал Ронни.

Вскоре они уже шагали по лесу вдоль ручья, однако теперь держались от него подальше.

66

Спустя час они вышли на опушку леса, где оказалось большое поваленное дерево, на которое они присели отдохнуть, однако перед этим орк обошел дерево по всей длине, постукивая по нему сапогом и проверяя, не выползет ли змея.

– Уф, я подремлю, – сказал Ронни, укладываясь на дереве, что при его сложении было несложно. Мартин тоже мог так улечься, но спать ему не хотелось, его не отпускали подробности, которые он разглядел у ручья при лунном свете.

– А чего мы ушли-то? – пробормотал Ронни, не открывая глаз. – Мне там такой сон хороший снился, как будто я плыву на лодке по озеру с лилиями, а за ее борта держатся русалки… Очень красивые… И лодка слегка раскачивается…

– Это были не русалки, Ронни, – сказал Мартин.

– А ты почем знаешь? Ты их не видел.

– Видел, Ронни, тебя к воде чудища тащили, а не русалки.

– Какие еще чудища? – открыл глаза Ронни и сел.

– Я только видел, а Бурраш, похоже, знает, кто они такие.

– Морлинги это, – вздохнул орк, опираясь на рукоятку меча, как на костыль. – Я их и раньше видел нос к носу, но там они здоровые были, в чешуйчатой броне из голубой стали. И пиками орудовали, никаких тебе мечей или щитов. Мы, кто попроворнее, между пиками проскакивали и в ближнем бою им головы сносили. Кровь у них – синяя, как краска купоросная, а одного удара меча бывало мало, они как деревянные, из жил сплетенные.