Мышь с сомнением смотрела на молодого человека в длинном черном облачении. Не то чтобы в Институт не захаживали священники — всякое бывало. Однажды, помнится, как раз пришел один такой (как оказалось потом — шарлатан), а навстречу ему Черт выскочил в своем зверином облике. Неловко вышло, особенно когда оборотень, из лучших побуждений, перекинулся обратно в человека и спросил, не надо валидола и воды…
Словом, сейчас охранница смотрела на священнослужителя с искренним подозрением. Это был высокий, крепкий молодой человек с коротко остриженными светлыми волосами и ярким румянцем. Он ощутимо стеснялся, но серо-зеленые глаза искрились весельем, совершенно не подобающим его сану.
— Вы кого-то ждете? — наконец поинтересовалась Мышь, чтобы прекратить этот фарс.
Молодой человек быстро кивнул:
— Я уже позвонил. А вот, кстати…
Мышь обернулась, ожидая увидеть кого-нибудь из служащих-людей или, на худой конец, эмпата, обратившегося к вере, чтобы не сойти с ума, и встала как вкопанная.
Легко перемахнув турникет, Оскар раскинул руки навстречу священнику, за ним, улыбаясь, подошел Шеф. Оглянулся, подошел к Мыши и доверительно положил ей руку на плечо:
— Что с тобой, милая? Никогда не видела, как оборотень и священник обнимаются при встрече? Ну да ладно, я тоже нечасто вижу.
— А… Это… Он настоящий?
— Более чем, — кивнул Шеф, — служит в одном из столичных храмов.
— Он еще и из Москвы?!
Шеф оглянулся на гостя. Мужчины как раз что-то оживленно обсуждали, то и дело смеясь. Священник уже утирал слезы.
— Дорогая моя, ты столько времени служишь здесь и еще чему-то умеешь удивляться? — Шеф вздохнул. — Завидую.
Шеферель пропустил Оскара с гостем вперед и, прикрыв за собой дверь, защелкнул замок.
— Рад тебя видеть, Всполох, как живешь? — улыбнулся Оскар, кивая на кресло.
— Вашими молитвами, — улыбнулся тот, чем вызвал приступ хохота у обоих мужчин — ни один из них не был в церкви уже несколько веков. — Я так понял, что у вас тут не все в порядке?
— Да? — Шеф обошел стол и привычно выдвинул один из ящиков, доставая бутылку виски. — А какие слухи ходят по столице? Кстати, как ты сюда попал?
Священник приподнял густые брови:
— Что значит «как»? На поезде приехал вчера вечером. Сегодня вот к вам зашел. А что такое?
Шеф и Оскар переглянулись.
— Да так… А уезжаешь когда?
— Сегодня ночью. Да что у вас тут происходит? — Всполох переводил взгляд с одного на другого, ожидая разъяснений.
— Видишь ли, — Шеферель налил себе виски на два пальца, потом подумал и добавил еще, — вообще-то от нас никто из нелюдей уехать не может. У нас, как бы тебе сказать, блокада.
— Бло… что?! — Всполох откинулся в кресле, привычным жестом поправив крест на груди. — Блокада? Ребята, вы что, решили в Великую Отечественную поиграть?
— Если бы, — Оскар с сожалением посмотрел на бокал Шефа, который тот катал между ладоней, — все у нас несколько серьезнее…
Всполох покачал головой, прикрыв рукой глаза:
— Ладно, давайте рассказывайте.
Говорил в основном Оскар. Шеф только потягивал виски и изредка вставлял ремарки. Снова увидеть Всполоха было приятно, он редко появлялся в Петербурге. Шеф сначала жалел, что не удалось перетащить его в Северную столицу, но потом оценил преимущества — у него был постоянный легальный шпион во вражеском стане. Обычно Всполох отделывался короткими письмами или звонками раз в несколько месяцев, но пару раз в год все-таки выкраивал время и приезжал в город на несколько дней.
Много лет назад его спас Оскар. На тот момент семинарист, Всполох вел род из старой христианской семьи со строгими принципами и происходящее с ним считал страшным проклятием и проявлением дьявольской сути. Юноша молился, постился и изнурял тело в надежде, что физические мучения очистят дух. Оскар нашел его уже на грани голодной смерти, измученного веригами и превращениями, которые на фоне такого физического состояния проходили особенно болезненно и сложно.
Восстановить тело оказалось куда проще, чем душу и рассудок. Многие недели понадобились, чтобы Всполох принял себя и понял, что происходящее с ним отнюдь не проклятие, а скорее благословение. Оборотни вели долгие разговоры о религии и жизни, о Боге, о человеческом и нечеловеческом. В конце концов юноша научился обращать свою суть на пользу себе и окружающим. Со временем он вернулся в Москву и к церкви. Шеферель и Оскар хоть и грустили, но приняли его решение. А когда минуло двести лет, и Всполох, наконец, смог обращаться полностью, он первым же поездом приехал в Петербург, чтобы показаться своим наставникам. За все эти годы общение между ними никогда не прерывалось полностью, просто каждый пошел своей дорогой и не собирался мешать другому. Московский оборотень обладал рассудительностью, легким нравом и светлой головой, и петербургский Институт всегда был рад его видеть.
Сейчас Всполох слушал рассказ Оскара с все сильнее мрачнеющим лицом. Пару раз задал уточняющие вопросы, поинтересовался, что это за оборотень такая, с которой носятся главы Института, досадливо поморщился, заметив, что привлекать к ней внимание было очень неосмотрительно… У него был такой сосредоточенный вид, что на долю секунды Шеферель подумал, что Всполох сейчас найдет выход и решит все их проблемы. Блаженное чувство отсутствия ответственности заставило его улыбнуться и позволить себе забыться…
Пиликнул мобильник. Чирик предупреждала, что не вернется в ближайшее время, — ее звонок снова вернул все на свои места, напоминая, за скольких людей он несет ответственность. Шеф сказал, что понял, и повесил трубку. Пора было возвращаться к своим заботам, тут ничего не поделаешь. Он прислушался к разговору двух оборотней.
— А люди могут выехать? — уточнил Всполох, что-то быстро царапая на листе бумаги.
— Могут, Шеф? — Оскар обернулся к покачивающемуся Шеферелю, и тот кивнул.
— Тогда я бы советовал немедленно их выслать отсюда, — московский оборотень посмотрел на лист и задумчиво нарисовал на нем кружочек. — Кстати, кто реально может с вами встать против Доминика?
Шеферель выразительно прикрыл глаза и тоскливо посмотрел на почти пустую бутылку.
— Был бы человеком — давно бы спился, — вздохнул он и повернулся к оборотням: — Ну что, стратеги, что надумали?
— Да ты понимаешь, что странно, — московский оборотень погрыз кончик карандаша, — я не видел, чтобы в городе собирались прямо большие скопления нелюдей… А если я правильно понимаю, что на вас готовится наступление, то они неминуемо должны быть.
— Ну мало ли в Москве подвалов? — Шеферель дернул плечом, снова наполняя бокал. — Много где есть спрятаться.
— Ой, ну Александр Дмитриевич, ну глупости не говорите, — Всполох покосился на Шефа. Он до сих пор обращался к нему по человеческому имени и на «вы», — вы же понимаете о чем я. Не чувствуется их в городе, вот в чем дело.