«Значит, она все это время следила за нами», — подумал Дэн, и по его телу пробежала дрожь.
Изабель нажала на пульт, и на экране сменилось изображение. Там на весь экран показался морской берег, поле и старинное кладбище. Камера передвинулась, и они увидели пустой вертолет, катер Холтов, яхту Йоны, парашюты Иана с Натали и субмарину Алистера. Изабель приблизила экран и сфокусировала камеру на поле. И вдруг на весь экран появилась семья Гамильтона — они были связаны и прикованы к надгробиям. Камера переползла дальше, и на экране возник сначала пилот, а за ним Нелли. Они тоже были связаны и прикованы к могильным камням.
Дэн не выдержал. Он опустил глаза и отвернулся.
— Они заминированы! Рядом с каждым заложена бомба, — сказала Изабель, не выпуская оружия и пульта дистанционного управления. Она криво усмехнулась и продолжила: — Вы будете выполнять мои приказы. Или же мне придется убить тех, кого вы любите.
«Нелли, — повторяла про себя Эми. — Она не должна погибнуть».
Она тихо беззвучно плакала, не пытаясь больше скрыть слезы от своих друзей. Какое это теперь имеет значение?
Все остальное уже не важно.
Нелли сидела на земле, гордо подняв голову и упрямо выпятив вперед подбородок. Глаза ее горели отвагой, волосы торчали в разные стороны, словно иглы дикобраза, а на носу у нее посверкивала маленькая серебристая змейка-сережка.
Нелли не сдавалась.
«Думай», — приказала себе Эми.
— М-мадригалы, — выпалила она. — Они не позволят вам!
— Какие Мадригалы? — презрительно усмехнулась Изабель. — Ты хочешь сказать, дети? — Она бросила на них с Дэном такой уничижительный взгляд, что Эми почувствовала себя маленькой ничтожной букашкой. — Или ты о тех стариках, которых я нашла на острове? Они сидели в бункере, где у них был центр управления.
Она нажала на перемотку и через несколько кадров снова запустила воспроизведение. Эми увидела дядю Фиске и мистера Макентайера. Они тоже были прикованы к надгробиям. Но в отличие от Нелли, вид у них был совершенно несчастный и унылый — оба они были в крови, и лица были покрыты слоем грязи.
— Я устроила взрыв, чтобы проникнуть в их бункер, — небрежно сказала Изабель. — К сожалению, я немного не рассчитала, и бомба оставила слишком большую воронку, произошел большой обвал в несколько метров высотой.
«Воронка? — подумала Эми. — Та, в которой чуть не погибла Натали? И это называется „не рассчитала“?»
— Из Мадригалов на острове были только они, — продолжала Изабель. — И я наняла целую армию наемных убийц, готовых расправиться со всеми оставшимися на земле Мадригалами, как только я отдам им приказ. — И она безжалостно посмотрела на Эми. — Так можно начинать?
Эми видела, что Изабель просто ждет, когда вернутся Иан с Йоной. Вскоре послышались их шаги. Иан нес на руках Йону, пробираясь в темноте через руины и то и дело спотыкаясь об обломки разрушенных стен. Эми показалось, что Йона потерял сознание и лежит без чувств на руках у Иана.
Эми вдруг пришла в голову мысль, что лучше бы Изабель надела им на глаза повязки, чтобы не видеть мучений своих друзей.
«Это плохой знак, — думала она. — Ей абсолютно все равно, что мы видим и чувствуем. Значит, она убьет нас, как только получит то, что ей надо».
Иан положил Йону на пол рядом с Натали. Изабель приказала всем сесть рядом с ними на землю. Было решено, что от клана Мадригалов колбу будет держать Дэн, а Эми будет рядом. Как только Алистер, Гамильтон, Дэн, Изабель и Йона приложили ладони к толстому стеклу, в колбе появилось мерцание. И на стекле возникла светящаяся голограмма:
Формула Гидеона Кэхилла:
Одна порция = Одна унция
Возьмите одну порцию воды.
Добавьте 1/8 порции каждого ингредиента
из списка, данного Лукасу Кэхиллу.
Добавьте 1/16 порции каждого ингредиента, который
был изначально дан Джейн Кэхилл. После этого…
Итак, последним ключом оказался не ингредиент, как думали многие участники гонки.
Это был рецепт формулы.
Увидев на стекле светящиеся серебристые буквы, Алистер чуть не лишился чувств от радости.
«Значит, у нас еще есть время», — с облегчением подумал он.
Изабель придется еще выведать у каждого в отдельности, какие ключи добыл каждый из кланов. Иначе ей не собрать формулу. Наверное, она будет использовать шантаж.
Несмотря на недомогание, из всех участников гонки Алистера больше всего беспокоил Гамильтон. Он то и дело в панике оглядывался на экран и как заведенный повторял: «Я должен спасти свою семью. Я должен спасти свою семью… Они не должны погибнуть…»
Алистер тайком поглядывал то на Дэна, то на Эми, то на Шинед, пытаясь поймать их взгляд. Они должны придумать, как им вместе перехитрить Изабель и победить ее. Но их взгляды, как и у Гамильтона, были прикованы к экрану.
Алистер случайно встретился глазами с Изабель.
— Ай-ай-ай. — Она насмешливо покачала головой, словно отчитывая провинившегося школьника и зная наперед все его шалости. — Кому ты теперь нужен? И кто теперь тебе поверит? Для тебя все кончено.
Как же хорошо она его изучила. Они все у нее как на ладони.
* * *
— Чабрец, кость, полынь, олово, — еле слышно диктовал Гамильтон, надеясь, что его больше никто не слышит. Он все еще надеялся, он надеялся.
— Ох, очень хорошо, — промолвила Изабель.
Неужели получилось?
Лицо Изабель скривилось в язвительной усмешке.
— Очень хорошо для того, чтобы убить твою семью! — заорала она на всю пещеру.
Она подняла пульт и приготовилась нажать кнопку, угрожающе глядя на Гамильтона.
— Твоя семья нашла в Нью-Йорке ключ Мадригалов. Но это не чабрец! Ты лжешь!!!
«Ты просто знаешь, что на самом деле это розмарин, потому что Люциане, скорее всего, нашли этот ключ», — думал Гамильтон, боясь произнести это вслух.
Он не знал, какие ключи были у Изабель и о каких ей было известно. И боялся рисковать, видя, что жизнь его семьи под угрозой и что все зависит от того, что он скажет.
Гамильтон покрылся потом. Так он еще никогда не волновался, даже на ответственных соревнованиях.
— А, это цинк! В конце цинк! — выкрикнул он. — Цинк, а не олово! Это единственное, о чем я солгал, не считая первого раза. Честное слово! Клянусь! Пожалуйста, не убивайте мою семью!
На лице Изабель мелькнула коварная усмешка И… она опустила пульт.
* * *
— Йона, — кто-то проворковал ему в ухо.
Йоне приснился страшный сон. Как будто он был на сцене, но в зале был один-единственный человек — женщина. Его мать и Изабель Кабра в одном лице.