– Плюшкин жил в мерзкой грязной нищете, – медленно произнесла Алиса, – он собирал всякий хлам, который никогда не стал бесценным. Зачем вам эта высокая степень вероятности? Кому это сейчас интересно?
– Прежде всего Карлу, – улыбнулся Харитонов, – у него ведь нет других детей.
– Ну и что?
– Он очень разволновался, увидев вас с ребенком. Так разволновался, что на это обратили внимание сотрудники израильской разведки МОССАД. И еще кто-то. Например, американец, ваш сосед в гостинице, с которым вы так подружились. Кажется, его фамилия была Шервуд? Он погиб не случайно. И вы это прекрасно знаете. Его убил Карл.
– По официальному заключению, он умер от острой сердечной недостаточности. Из-за этого мы и уехали. Мы не могли спокойно отдыхать дальше. Карл здесь совершенно ни при чем. О том, что он был в это время в Израиле, я впервые слышу от вас.
– Ладно, допустим, – легко согласился Харитонов, – я вам не верю, но допустим, вы от меня впервые об этом услышали. Я поставил вас в известность.
– Ну хорошо. Что дальше?
– Майнхофф не относится к тому типу мужчин, которым безразличны их дети. Тем более единственный сын. И вы, как мне кажется, тоже до сих пор не совсем безразличны ему. Он ведь так вас любил, Алиса.
– Ну, Валерий Павлович, вы переходите на чужую, незнакомую для вас территорию. Смотрите не ошибитесь, – покачала головой Алиса.
– Да почему же на чужую? – вскинул брови Харитонов.
– Да потому, что все это зыбко, неопределенно. Все это из области красивых чувств, а не железных фактов, на которые можно опираться в оперативной работе.
– Красивые чувства иногда становятся железными фактами, – глубокомысленно заметил Харитонов, – Майнхофф, такой осторожный, такой хитрый, просчитывающий каждый свой шаг, Майнхофф, водивший за нос самых опытных сотрудников спецслужб, вдруг совершенно глупо и легкомысленно засветился перед МОССАДом, перед ЦРУ. С чего бы это?
– У любого человека бывают проколы, срывы, ошибки, – пожала плечами Алиса, – самых неуловимых когда-нибудь ловят.
– Ну, положим, есть такие, которых не ловят никогда. Вы говорите – все зыбко, неопределенно в области красивых чувств? Но бывает так, что в оперативной работе они становятся существенней железных фактов, и нам с вами это отлично известно.
– Что значит – нам с вами? – возмутилась Алиса. – Наше с вами сотрудничество закончилось одиннадцать лет назад. Я сыта по горло. Вы все крутите вокруг да около, пугаете всякими анализами крови, в которые я не очень верю, а что вам надо от меня, до сих пор не сказали. У меня ребенок голодный сидит один дома. Давайте закругляться, Валерий Павлович.
– Будто вы до сих пор не поняли, что мне надо? – Харитонов прищурился.
– Не поняла. Честное слово, не поняла.
– Мне нужен Майнхофф. Вы должны сообщить мне, как только он появится.
– А почему вы думаете, что он непременно появится? – тихо спросила Алиса.
– Вы сами так думаете. И очень боитесь. Весь ваш кураж шит белыми нитками. Я могу вам помочь.
– Бросьте, – махнула рукой Алиса, – одиннадцать лет назад мы расстались. Очень нехорошо расстались. Я вам говорила, он расколол меня, назвал гэбэшной шлюхой, избил. У меня, если вы помните, даже было сотрясение мозга.
– Вы мне тогда сказали не правду, – покачал головой Харитонов, – и продолжаете врать сейчас. Он вас не расколол. Он предложил вам выйти за него замуж и даже принес анкеты для ОВИРа. А вы отказали ему. Обидели, оскорбили до глубины души. И тогда между вами произошел резкий разговор.
– Вы что, свечку держали? – усмехнулась Алиса.
– Ваши выездные документы оформлялись через мой отдел.
Алиса поперхнулась яблочным соком, закашлялась до слез. Харитонов налил в стакан минеральной воды и протянул ей.
– А вы что думали? – спросил он, когда она откашлялась. – Все было уже готово. Ваш отказ явился полной неожиданностью не только для Карла, но и для меня. Но это уже дело прошлое. Сейчас вам надо сыграть любовь и раскаяние. Уверен, вы сумеете. Вы согласитесь на все его предложения, как бы абсурдны они вам ни показались.
– Вы с ума сошли, товарищ майор…
– Полковник, – поправил Харитонов.
– Почему бы вам, товарищ полковник, если вы так уверены, что Карл появится, не установить за мной наружное наблюдение?
– Это само собой. Но этого недостаточно. Вы же не хотите оказаться вместе с сыном в роли заложников? Вы не хотите, чтобы вокруг вас началась стрельба? Карл мне нужен живой, тепленький. Я хочу взять его очень тихо, без всяких эксцессов. А для этого мне нужна ваша помощь.
– А если он все-таки не появится?
– Ну, на нет и суда нет, – развел руками Харитонов.
Алиса нашла глазами официантку, позвала ее, попросила упаковать свой нетронутый шашлык и принести счет.
– Значит, мы договорились? – спросил Харитонов, доставая бумажник. – Вот телефон, по которому вы в любое время дня и ночи можете со мной связаться. Достаточно сказать любую фразу. Например, «простите, наша встреча отменяется». А дальше я как-нибудь сам сориентируюсь, чтобы он ничего не заподозрил, если будет рядом.
– Стало быть, мои выездные документы оформлялись через ваш отдел, задумчиво произнесла Алиса, тоже вытаскивая бумажник, – это интересно… А зачем вам понадобилось, чтобы я вышла замуж за Карла?
Подошла официантка. Алиса отсчитала половину суммы.
– Уберите деньги. Я сам заплачу, – сказал Харитонов и вложил кредитку в кожаную папку со счетом. – Кстати, если вас интересуют мои бытовые привычки, то, приглашая женщину в ресторан, я всегда плачу сам.
В машине она повторила свой вопрос:
– Зачем вам понадобилось, чтобы мы с Карлом поженились?
– Ну, разве это так сложно понять? – улыбнулся Харитонов, включая зажигание. – Наше с вами сотрудничество стало бы еще плодотворней и интересней.
– А если бы я, оказавшись в Германии, вышла из-под вашего контроля? – тихо спросила Алиса.
– Если бы да кабы… Ну, жить-то вам хотелось, Алиса Юрьевна, и сейчас хочется. К тому же ваши родители оставались бы здесь. Вот вам, кстати, насчет зыбкости чувств. Я ведь вас подцепил тогда, в восемьдесят третьем, исключительно на чувствах простых и понятных. На любви к маме с папой.
– Скажите, а вы не опасались тогда, в восемьдесят шестом, что у Карла могли возникнуть подозрения на мой счет? Слишком уж все гладко получалось. Меня, кстати, очень удивило, когда он принес анкеты из ОВИРа, сказал, что все уже готово. Насколько я знаю, не так просто в те годы выпускали за границу, даже в соцстраны.