— Пока не знаю, — пожал плечами Колин. — Это лишь восьмая из отсмотренных пленок.
— Он записывал со звуком?
— Да. Он тут ее подолгу усмиряет, обзывает своей рабыней. И фантазии этого мерзавца можно позавидовать, во что он только с ней не играет.
Я не могла себе представить, какими забавами перемежались эти избиения. Пока Вест проматывал пленку, в комнату зашел Майк Чепмен и закрыл за собой дверь. Он поздоровался за руку с Колином, после чего наклонился ко мне и, указывая на дверь, шепнул, что меня ждет посетительница.
— Кто она? Ты ее знаешь?
— Первый раз вижу. Какая-то женщина говорит, что она представляет того адвоката, делом которого ты занимаешься. Я подумал, может, ты ее ждешь, и сказал охране, чтобы ее пропустили со мной.
Мы с Вестом переглянулись.
— Она может подождать, — сказала я, пока Колин вставлял в видеомагнитофон следующую кассету.
Калдер стоял рядом с кроватью и что-то кричал своей партнерше. Ее руки и ноги были закованы в наручники, но кляпа во рту уже не было. На столике возле кровати рядом с собачьим ошейником лежала кукла Барби, чья голова и запястья были замкнуты в подобие колодок, которые когда-то применялись к рабам на плантациях.
Адвокат с крайне патетичным видом кричал своей жертве: «Экзегеза!» [63]
Женщина, безуспешно пытаясь освободиться от оков, пыталась повторить по буквам только что услышанное слово: «Э…к…с…и…»
Занеся над испуганной жертвой кожаную плетку, Калдер изо всех сил стегнул по окровавленному бедру женщины.
— Нет! Неправильно!
Она продолжала свои мучительные попытки произнести слово.
— Оба так громко кричат, — заметила я. — Неужели никто ничего не слышал?
— В спальне звуконепроницаемая обшивка, Алекс. — Вест ткнул пальцем в экран. — Он всю квартиру приспособил для своих забав. Мы вчера опросили соседей, и никто не пожаловался на шум и крики, хотя, судя по пленке, можно представить, что шуму было предостаточно.
— Сизиги! — продолжал орать Калдер.
Теперь женщина жалобно хныкала.
— Я не знаю этого слова, — плакала она. Затем, захлебываясь в плаче, снова попыталась произнести его. — З…и…с…с?
На сей раз прежде, чем впиться ей в ногу, плетка, пропитавшаяся кровью, чиркнула по потолку, оставив алую полосу.
Чепмен взял чашку кофе.
— Черт побери, Колин, кто этот извращенец? Лично я не хотел бы сыграть с ним в скрэббл.
Я встала, и Вест нажал на паузу.
— Представьте себе, что это реалити-шоу. Это мы зовем «Последний шанс выжившего».
— Давайте послушаем, что собирается мне сказать заступница Калдера.
Майк открыл дверь, и я знаком пригласила войти женщину, ожидавшую в коридоре.
— Доброе утро, я — Александра Купер.
— Марси Арент. — Она за руку поздоровалась с каждым из присутствующих. — Я защитник Питера Калдера и хотела бы знать, каковы ваши намерения в отношении моего клиента.
— Мои намерения? — переспросила я. — В настоящий момент мы с коллегами только просматриваем вещественные доказательства, изъятые прошлым вечером в его квартире. И, честное слово, я вас сюда не звала. Это вам не терпится узнать, что грозит вашему клиенту. Вот и все, пожалуй, что я намерена сказать, а теперь будьте любезны объяснить, что вас к нам привело.
— Вы собираетесь арестовать мистера Калдера?
— Если вы нам это предлагаете, я с радостью приму это к сведению. Но сейчас я не собираюсь отвечать ни на один из ваших вопросов.
Выражение лица Арент стало таким же строгим, как и ее коричневый деловой костюм и туфли на низком каблуке.
— Здесь нет состава преступления на сексуальной почве, мисс Купер. Интимные отношения между мистером Калдером и его партнершей установились по взаимному согласию.
— Знаю.
— Тогда к чему вы затеяли это разбирательство? Какое отношение это имеет к вашему подразделению?
За меня мисс Арент ответил Майк:
— Тело женщины подверглось истязаниям. Она живет на Манхэттене, то есть на подведомственной мисс Купер территории. Что вам еще объяснить?
— Эта женщина сама согласилась на применение физического насилия.
После этих слов я уже не выдержала:
— В определении апелляционного суда четко прописано, что лицо не может давать согласия на применение пыток в отношении себя. Хотите процитирую? И я, так уж случилось, мисс Арент, его целиком и полностью поддерживаю.
Она потянулась к карману жакета и вытащила свою визитку.
— Вы, должно быть, не понимаете, в чем смысл садомазохизма. И нам бы хотелось помочь вам разобраться в данном вопросе.
Я не стала брать ее визитку, поэтому Арент просто оставила ее на столе.
— Вы можете определить степень боли и увечий, которые человеку под силу вытерпеть? — поинтересовалась я.
— Пока секс продолжает быть безопасным, пока люди занимаются им в здравом уме и по взаимному согласию, в этом нет ничего предосудительного.
— А по мне, сам факт, что ваши с Куп взгляды здесь расходятся, доказываем что в данной области нелегко определить «здравость ума», — покачал головой Майк. — Вы считаете, это нормально — пускать человеку кровь, сдирать с него кожу, оставлять незаживающие рубцы…
— Позвольте, а вы кто такой? — Арент уставилась на Майка, тыча ему свою очередную визитку. — Я представляю АЛЗСС — Американскую Лигу по защите сексуальной свободы. На сегодня в ней состоит более шести с половиной тысяч членов, живущих по всей стране. Хотите — признавайте этот факт, хотите — нет, но около пятнадцати процентов ваших друзей — каждого из вас, заметьте, — практикуют тот или иной вид садомазохизма.
— Говорите о себе, дорогуша. Я, мисс Купер и лейтенант предпочитаем простые физические радости. Никаких плеток, наручников или прижигания горячим воском.
Насупившись, Арент переводила взгляд с Чепмена на Веста.
— Кто из вас вчера вечером был в доме моего клиента?
— Я, — сказал Колин Вест.
— Вы откуда?
— Окружная полиция.
Затем она обернулась к Майку.
— А вы?
— Майк Чепмен. СЗУ.
— Это что такое?
— Секретное Зашифрованное Управление. Видите ли, мисс Арент, — произнес Майк, изучая ее визитку, — каждому хочется назвать свою организацию как-нибудь попривлекательнее. Я и для вашей придумал более подходящее имечко. Нынешнее наименование совершенно не отражает идеи лиги. Как вам Общеамериканский Союз Любителей Ласковых Ыстязаний. Можете смело именоваться ОСЛЛЫ. Ну как, звучит?