— Но док… нам никогда… никогда… не стоило даже пытаться…
— Не смей, Корбек! Не смей!
— Слушайте! Слушайте! — позвал их Даур. Они с Дерином были ступенек на сорок выше, четко вырисовываясь на фоне яркого белого неба.
Они услышали раскатистый рев, явно не гул ветра. Мощные громоподобные раскаты и голоса… Голоса тысяч кричащих и поющих людей.
Корбек поднялся. Только что он хотел лечь и умереть. И не чувствовал собственных ног. Но теперь встал, опираясь на Дордена.
— Я думаю, мой старый друг, что в конце концов мы туда доберемся. И сдается мне, что прибудем туда в довольно жаркое времечко.
Несколькими ступенями ниже держались остальные, все, кроме Грира, который теперь плелся далеко, далеко позади. Брагг и Несса сидели в снегу, переводя дыхание. Вамберфельд покачивался, закрыв глаза. Майло смотрел на Саниан. Усталое лицо девушки, как показалось Брину, было затуманено скорбью.
Но он ошибся. Это был гнев.
— Это звуки войны, — процедила она, сражаясь с оцепенением. — Я знала это. Мало, что война пришла в мой мир, что растоптала мой родной город. Теперь она явилась сюда, в священнейшее из мест, где должен царить лишь мир!
Она посмотрела вверх на Дордена.
— Видите, доктор? Я была права. Война истребляет всех и вся. Есть лишь война. Ничто больше не имеет значения.
Они ползли наверх, преодолевая последние две сотни ступеней извивающейся лестницы, вымотанные до предела и страдающие от холода и голода. Но осознание, что конец близок, придало им сил для последнего рывка.
Звуки сражения стали отчетливее, усиленные эхом, отражавшимся от самих гор и ущелий.
Дрожащими, окоченевшими руками гвардейцы привели в готовность оружие и двинулись вперед. Корбек и Брагг шли первыми.
Лестница закончилась широкой, засыпанной снегом каменной платформой, на краю которой высилась древняя стена — единственное, что сохранилось от некогда стоявшего тут здания. Гвардейцы забрались на гигантский каменный пик, столовую гору, которая вырастала из массива над гигантским ущельем. Громадная, похожая на крепость твердыня, которая не могла быть ничем иным, кроме как Усыпальницей, возвышалась слева от них, доминируя даже над столовой горой. Между ними кипело масштабное сражение. Они стали свидетелями, скрытыми ото всех, находящимися в километре от театра военных действий. Облака сажи, дыма и пепла клубились в морозном горном воздухе.
Лавина из боевых машин и солдат инфарди, неумолимая, словно ледник, двигалась вперед, поднимаясь по тропе мимо группы Корбека. На заснеженном склоне перед Усыпальницей силы Хаоса были встречены имперскими защитниками. Во внешних стенах Храма уже виднелись пробоины от снарядов, и машины не прекращали огонь. Битва была такой яростной и плотной, что сразу трудно было разобрать, что вообще происходило.
— Пошли, — сказал Корбек.
— Мы влезем во все это? — простонал Грир. — Да мы вообще еле на ногах стоим, ты, чокнутый ублюдок!
— Для тебя полковник — чокнутый ублюдок?.. Нет, мы не влезем во все это. Не прямо сейчас. Мы обогнем мыс по краю. Но мы идем туда, и мы дойдем, рано или поздно. Я проделал этот фесов путь, чтобы стать частью всего этого.
Гаунт находился в гуще битвы у подножия внешней стены. Он не рубился в столь жаркой сече со времен Бальгаута. Бой был плотным и ожесточенным. И грохот стоял оглушительный.
Рядом с «Палачом» лейтенанта Поука лучи плазмы били в ряды противника, оставляя полосы жареных трупов в расплавленном снегу. И «Сердце разрушения», и «Удачливый мерзавец» истратили все снаряды для главных орудий и теперь поддерживали Призраков стрельбой из спаренных болтеров. Бростин, Несса и другие огнеметчики были на правом фланге, выплевывая залпы оранжевого пламени на поле боя. Они превращали утоптанный снег в талый и заставляли войска фанатиков отступать с воплями, в горящей одежде и с опаленной плотью.
Имперцы держались, но в этой адской суматохе был шанс, что командная связь будет потеряна, пока вскормленные Хаосом войска накатывают волна за волной.
Гаунт увидел первую пару вражеских офицеров. Точно энергетические шары, они двигались среди войск. Каждого защищала дрожащая сфера защитного поля. Ничто, кроме прямого попадания танкового снаряда, не могло причинить им вреда. Он насчитал пять таких шаров среди плотных толп наступавших врагов. Любой из них мог оказаться пресловутым Патером Грехом, пришедшим насладиться окончательным триумфом.
— Прикройте меня! — прокричал Гаунт следовавшей за ним огневой команде, и они двинулись в атаку, плечо к плечу. Болт-пистолет комиссара-полковника выплевывал молнии, а силовой меч Иеронимо Сондара гудел в руке.
Два Призрака рядом с ним упали. Еще один споткнулся и рухнул, левую руку ему отстрелило по локоть.
— За Танит! За Вергхаст! За Саббат! — кричал Гаунт, и дыхание его клубилось в воздухе. — Первый-и-Единственный! Первый-и-Единственный!
Это была хорошая поддержка его бойцам слева: Каффрану, Криид, Белтайну, Адару, Мемо и Маккиллиану. Рядом с ними двигался отряд сержанта Брая и остатки огневой команды капрала Мароя.
Орудуя мечом, Гаунт беспокоился за левый фланг. Он был почти уверен, что капрал Мактиг погиб, и нигде не видел и следа отрядов Обела и Сорика, который вместе с Макколом командовал на фланге.
Один из офицеров инфарди был уже близко, громко треща генератором поля, невидимый за силовой защитой, о которую бессильно скреблись лазерные выстрелы имперцев. Используя его в качестве подвижного прикрытия, пехота культистов-эршул двигалась на Призраков. Мемо рухнул, лишившись головы, Маккиллиан упал секундой позже, раненый в бедро.
— Каффран! Гранатометом его! — крикнул Гаунт.
— Он не пробьет щит, сэр!
— Тогда бей по ногам! Сбей фесова гада!
Каффран послушался и выстрелил. Ракета вонзилась в снег прямо под ногами офицера инфарди и взорвалась с ослепительной вспышкой.
Взрыв не поранил самого эршул, но выбил землю у него из-под ног, и офицер упал. Его защитная сфера зашипела в снегу.
Гаунт немедленно оказался над врагом, с воплем вонзая двумя руками силовой меч. Криид, Белтайн и Адар бежали прямо за ним, стреляя в стражу командира-эршул.
Силовой меч встретился с защитным полем. Генератор был создан на оскверненных Хаосом фабриках оккупированного мира-кузницы Эрмун. Генератор оказался мощным и эффективным. Но силовой меч Гаунта был столь древним, что никто не знал, где его создали. И он проткнул сферу, словно мыльный пузырь.
Дрожащее марево поля исчезло, и меч Гаунта пронзил насквозь визжащего офицера-инфарди.
Ибрам вытащил оружие и поднялся. Рядовые инфарди поблизости, еще не пристреленные его Призраками, бежали в страхе. Убив на их глазах офицера, он пробил трещину в их бездумной и фанатичной уверенности.
Но это был лишь маленький лучик триумфа в нестихающем шторме боя. Майор Роун, командовавший силами рядом с главными воротами, не видел передышки в битве. Инфарди накатывали на его позиции примерно с той же скоростью, с какой его бойцы в снежных траншеях и за парапетом стены могли их отстреливать. Ряды самоходок стреляли из-за рядов вражеской пехоты, и их снаряды теперь взметали фонтаны льда и пламени. Две боеголовки рухнули за стеной, одна вырвала из стены десятиметровый кусок.