— Конечно есть.
— И какое же?
Микола замялась, отвернулась на миг, но Куделькар заметил по ее движениям, что ей неловко.
— Его зовут Аун.
— Аун? — переспросил Перджед, со свистом втянув воздух в легкие. — Что это вообще за имя?
Микола пожала плечами, словно имя представителя ее в высшей степени не волновало.
— Это имя из другого мира, адепт Перджед. Знаю, оно странное, но наши, полагаю, кажутся ему не менее странными.
Куделькар решил, что с него хватит уклончивых ответов тетушки, и посмотрел ей прямо в глаза.
— Ну, хоть фамилия у него есть? И кого или что он представляет? Знаешь, ты ведь почти ничего не сказала мне о том, кто это и знакома ли ты с ним. Ты наплела невесть что о благах, которые он может принести Павонису, но если не скажешь мне, кто он и что за организацию представляет, я уйду прямо сейчас.
Микола сложила руки на груди и отвернулась.
— Ты прямо как твой дед — догадываешься почему?
— Если ты имеешь в виду, что я не собираюсь мириться с уклончивыми ответами на конкретные вопросы, тогда, пожалуй, да. Не пытайся сменить тему и навязать мне чувство вины. Если я собираюсь делать дела с этим человеком, мне нужно знать о нем больше. Я не могу идти на переговоры в полном неведении.
Микола обернулась, и он едва не попятился перед стальной решимостью в ее взгляде.
— Очень хорошо. Ты хочешь знать правду?
— Да.
— Ты увидишь, что это все к лучшему, — сказала Микола, оглядывая его телохранителей и Лортуэна Перджеда, — но поначалу тебе не понравится.
— Уверяю, тетя, ложь мне нравится еще меньше.
Она кивнула.
— Я никогда не лгала тебе, Куделькар, но сознательно оградила тебя от некоторой части информации до поры до времени.
— Это звучит как очередная попытка уклониться от ответа, — сказал Куделькар. — Время пришло, так что переходи к делу.
— Я перейду, если не будешь перебивать, — отрезала Микола, подходя к нему. — Аун представляет клан Дал'ит.
— Дал'ит? — прошипел адепт Перджед. — Слезы Императора, что ты натворила, женщина?
— Тихо ты, высокомерный человечек.
— В жизни о них не слышал, — сказал Куделькар, встревоженный словами Перджеда.
— Это не должно тебя удивлять, — раздался чей-то голос у него за спиной, и Куделькар узнал едкую интонацию матери.
— Не вмешивайся, Паулук, — сказана его тетка.
Куделькар вздохнул. Его мать и тетка вместе — все равно что два голодных тигра в клетке. Зачем они решили жить в одном доме, пусть и таком большом, что они могли и не видеться, оставалось для Куделькара загадкой.
Лицо Паулук Шонаи было узким и враждебным, как всегда, безжизненные седые волосы стянуты в пучок. Он почувствовал, как напряжение усилилось до предела. Несмотря на тепло оранжереи, от его матери веяло холодом.
На миг Куделькар задумался, не пострадают ли от этого холода растения.
— Здравствуй, мама. Не присоединишься к нам?
Мать взяла его за руку и воззрилась на сестру.
— Ну?
— Ну — что? — спросила Микола.
— Расскажешь ему? Об этом Ауне?
— Расскажет — что? — поинтересовался Куделькар.
Тетка поджала губы, и Куделькар почувствовал, как в ней закипает гнев.
— Я как раз собиралась рассказать ему, Паулук.
— Губернатор, — настойчиво сказал Лортуэн Перджед, — вас надо срочно увести отсюда.
— Почему, что происходит?
Прежде чем Перджед смог ответить, Куделькар услышал приближающийся гул машин снаружи. Он поднял голову и увидел, как три воздушных корабля скользнули над оранжереей. Колышущиеся ветки, листья и ползучие цветы не дали разглядеть детали, но было ясно, что он никогда прежде не видел ничего похожего.
— Что это за корабли? — спросил он. — Я не узнаю модель.
— Губернатор, — повторил Перджед, — нам надо идти. Сейчас.
Корабли были тускло-оливкового цвета, в камуфляжном рисунке, но Куделькар толком ничего не смог понять по их форме. Два были поменьше, клиновидные, явно боевые, третий — транспортный, с четырьмя двигателями. Все были изящной формы и летели с грацией и скоростью, несвойственной имперским воздушным судам, на которых доводилось путешествовать Куделькару.
Боевые корабли закружили над головой, а пассажирский — вокруг своей оси и опустился в сумерках на каменную террасу позади оранжереи на колеблющийся столб растревоженного воздуха. Микола распахнула большие двери, ведущие на террасу, и поманила Куделькара за собой.
Уклончивые ответы тетки и попытки адепта Перджеда увести его не давали принять решение. Он посмотрел на мать и встревожился: она явно была в панике.
— До сегодняшнего дня я не знала, клянусь, — сказала Паулук. — Она взяла с меня обещание не говорить тебе.
Решив, что пора выяснить, что же такое происходит, Куделькар вышел на террасу, его волосы и сюртук развевались в потоках теплого воздуха, исходящих от корабля. Перджед, лаврентийцы и скитарии последовали за ним, и он заметил, что они держат оружие наготове, сняв с предохранителей. Он заслонил глаза от летящего песка, когда из заднего отсека корабля опустился трап и оборудованная оружием машина покинула ярко освещенное нутро.
Она была похожа на человека, высотой по меньшей мере в два человеческих роста и необычайно красива. Собранная из пластин материала, напоминающего оливково-зеленую керамику, она была создана рукой мастера и художника. Прямоугольная голова повернулась к нему, и пусть она лишь смутно напоминала человеческую, Куделькару показалось, что мерцающий красный свет глаз излучает ум.
Была ли это вообще машина, или в ней находилось живое существо? Разумеется, она была достаточно велика, чтобы кто-то мог пилотировать ее изнутри. На первый взгляд машина выглядела как автоматический грузовой сервитор, но смертоносное оружие, установленное на обеих руках, подсказывало Куделькару, что она предназначена не для труда, но для битвы.
Он отвлекся от созерцания, пальцы матери крепко сжали его предплечье. Куделькар почувствовал, что ее страх отчасти передался ему, когда лаврентийцы прицелились в грудь машины и вживленные в тела скитариев пушки вывернулись наружу.
Куделькар сообразил, что ситуация может очень быстро принять опасный оборот, и попытался сохранить видимость спокойного и солидного человека. За первой машиной последовали две точно такие же, двигаясь бесшумно и грациозно, автономно, что обычно не было свойственно машинам. Куделькар окончательно решил, что ими управляют живые пилоты.
Во рту пересохло от напряжения, но он повернулся к телохранителям и сказал: