По спине снова пробежал холодок, но теперь он не имел ничего общего с радостным предвкушением. Дима медленно сел, сосредоточенно нахмурился. Его втянули в глупейшую дискуссию, чтобы не дать договориться с Олей. Он повелся, принял происходящее за чистую монету, но в конце концов раскусил уловку. И, гордый собой, прохлопал следующую ловушку.

Дима выбрался из гамака и затоптался на месте, не зная, что предпринять. Небо посерело; в притихших зарослях раздалась звонкая птичья трель и оборвалась, будто смущенная фальстартом. Изнывая от смутной тревоги, Дима на цыпочках подошел к группе деревьев неподалеку от костра — просто чтобы убедиться, что все в порядке. Отсыревшие гамаки глянцевито поблескивали, как чудовищные зеленые плоды. Дима сразу увидел, что один из них пуст. Но, больше не доверяя самому себе, он педантично обошел все шесть коконов, заглядывая сквозь москитные сетки. С каждым новым спящим лицом в нем нарастали отвращение, злость и сосущая, опустошающая тревога.

Он поверил им, остался в лагере, а она до сих пор ждет его! На Диму разом обрушились нежность, радость, мучительное чувство вины. Он едва не бросился бежать — лишь страх разбудить кого-нибудь заставил его сдержаться. А вслед за страхом пришел ледяной шепоток здравого смысла. Не стоит воображать, что девушка готова часами ждать его. Скорее всего — просто задремала, сидя на бревне. Диме еще услышит о себе много интересного, когда разбудит Ольгу.

Гамаки остались позади, и он перешел на бег. Ловко обогнул лежащий поперек пляжа камень — вроде бы раньше его здесь не было, вроде бы он какой-то неправильный. Дима оглянулся на бегу, упал. Поднялся на четвереньки, ощущая, как лезут из орбит глаза, как распяливается в беззвучном вопле рот.

Мозг отказывался воспринимать то, что видели глаза, и какое-то время Дима просто смотрел на облепивших что-то раков-отшельников, на сплошную, непрерывно шевелящуюся массу раковин, усов, клешней. Отшельники ели. Отшельники торопились насытиться перед тем, как солнечные лучи прогонят их обратно во влажный сумрак джунглей.

Можно было вечно смотреть на их движение, на бесконечное разнообразие раковин, на их замысловатые, наводящие транс узоры. Лишь бы не увидеть, никогда не увидеть клок рыжеватых волос, разметавшихся по песку.

ГЛАВА 7. ВСЕ НОРМАЛЬНО

Хлесткий удар по щеке. Отвратительный привкус желчи во рту. Гнусная кислая вонь, спазмы в пустом желудке и саднящем горле. Чей-то тонкий монотонный плач. По щеке снова хлестнуло — твердое, мокрое, отвратительно горячее. Дима застонал и попытался отползти в сторону.

— Прочухался, — донесся откуда-то сверху бесчеловечный, лишенный интонаций голос. — Только не ори больше, ради бога.

Дима приподнялся на локтях и открыл глаза. Над ним, загораживая бледное небо, маячил Кирилл. Лицо его, обычно красное и лоснящееся, теперь пошло серовато-бурыми пятнами. Как у мертвеца. Остывшего, разлагающегося мертвеца, объеденного морскими тварями.

Дима вспомнил.

— Не ори, — угрожающе повторил Кирилл, занося ладонь.

Дима до крови прикусил изнутри щеку и кивнул.

— Вы… — попытался заговорить он. Голос не слушался, и хотелось снова заорать, чтобы вытолкнуть непокорные слова из глотки. — Вы… Я мог…

— Не мог, — присел на корточки Вова, крепко взял за плечо. — Успокойся. Ничего ты не мог, ясно?

Дима замотал головой.

— Вы задержали меня, — прошептал он. — Я бы…

— Ты бы не успел, понимаешь? Никто не виноват, никто ничего не мог сделать. Змея укусила ее за плечо, слишком близко к сердцу. Даже если бы мы вызвали помощь сразу, лодка не успела бы прийти. Не смотри, — торопливо предупредил он, но Дима уже успел повернуть голову. — Черт, да не на меня же!

Вова брезгливо отшатнулся, и Дима, содрогаясь в спазмах, уткнулся лицом в загаженный песок.

— Неудачно выбрала место для свидания, — пробормотал Кирилл.

— Как вы узнали? — просипел Дима, выпрямляясь.

— Следы, — ответил Вова. — Она дошла до середины пляжа, присела там на бревно. Ну и, наверное, почти сразу… Обратно уже ползла. — Он передернул плечами и отошел.

Дима вытер рот ладонью. Его как будто оглушило. Он не находил в себе ни боли, ни горя — все заполнила сосущая пустота и отвратительное чувство собственной нечистоты. Прозрачная вода, пронизанная светом, переливалась и играла, манила, но до нее было метра три, и сейчас это расстояние казалось непреодолимым. Дима поднялся, уверенный, что никогда не сможет пересечь узкую полоску пляжа, и сделал шаг. И еще один. И еще. Голова казалась легкой, как воздушный шарик.

Остывшая за ночь вода слегка привела его в чувство. Без единой мысли в голове Дима умылся, выполоскал футболку. Постоял, глядя на размытую черту горизонта и мечтая, чтобы люди за спиной исчезли как по волшебству, чтобы он остался один. Но бубнящие голоса все не смолкали, назойливые, как мухи. Дима обернулся к берегу.

Девушки стояли в стороне, испуганно жались друг к другу. Ира заплакана, губы и нос покраснели и распухли, как вареники. У Леры лицо застыло, как маска; и без того худое, его, кажется, еще больше обтянуло, и теперь оно походило на слегка прикрытый кожей череп. Лишь в глазах оставалось подобие жизни, сухой, нездоровый блеск. Набравшись мужества, Дима проследил за ее взглядом. Торопливо отвел глаза и тут же посмотрел вновь, не в силах объяснить себе увиденное.

Над телом Оли склонился Антон. Диме не видно было, что он делает, но в суетливых движениях его рук было что-то ужасающе, отвратительно непристойное. Остальные наблюдали за ним с противоестественным спокойствием. Антон деловито перевернул тело на живот и запустил руку в задний карман тугих шорт. Дима увидел, как шевелятся под тканью пальцы. Увидел крупинки песка, прилипшие к посиневшей, натянутой, как барабан, коже безобразно распухшей руки девушки. Открыл рот, пытаясь одолеть охвативший его паралич.

Антон почувствовал его взгляд и поднял голову.

— Что вылупился, извращенец? — оскалился он. — Я пароль ищу!

Ира внезапно прекратила плакать и застыла, глупо приоткрыв рот.

— Хватит, — не выдержал Вова. — Это бесполезно, она наверняка тоже его сожгла.

— Я свой съел, — неуместно ухмыльнулся Кирилл.

Дима вдруг понял, что все смотрят на него, и попятился.

— Я не знаю ее пароль, — растерянно проговорил он.

— Естественно, не знаешь, — кивнул Вова.

— Тогда что…

— Нужно, чтобы ее увезли, — сказала Лера почти мягко, и до Димы наконец дошло.

Он вспомнил голос Пленского, с нажимом проговорившего: «Любые проблемы». Знал ли он, как далеко может зайти игра?

— Почему я? — спросил Дима, не слишком рассчитывая на разумный ответ.

— А кто? — удивился Кирилл.

Они вернулись в лагерь тесной, молчаливой толпой. Чужая смерть сплотила их. Пусть ненадолго и ненадежно, но сейчас они действительно были заодно — горстка людей, заброшенных на необитаемый остров. Рация, соединенная тощими проводками переходника с гибкой пластиной солнечной батареи, лежала на небольшом плоском камне недалеко от костра. Днем здесь было достаточно солнечно, чтобы подзарядить аккумулятор. Но пока тени были еще по-утреннему длинны, и на черном корпусе поблескивала тонкая вуаль росы.