— Ты совсем свихнулся, что ли?
Дима приподнялся на дрожащих коленях, весь покрытый липким холодным потом. Над ним, уперев руки в бока, стоял Кирилл с видом одновременно недовольным и испуганным.
— Кошмар приснился, — сипло пробормотал Дима и встал. При мысли о том, что сейчас происходит с ужаленной моллюском Ирой, ему стало дурно. Он слабо пихнул стоящего на дороге Кирилла.
— Ты меня достал, псих, — начал заводиться тот, но его оборвали.
— Тихо! — вскинула руку Лера. — Вроде бы кричали.
Дима наконец обошел Кирилла и опрометью бросился вдоль пляжа, на бегу высматривая хоть какие-нибудь ориентиры. Он ждал крика, ждал хоть какой-нибудь подсказки, надежды, что еще не все потеряно, — но слышал только тяжелое дыхание и топот за спиной. Воздух драл легкие когтистыми лапами, рот сводило от металлического привкуса крови. Деревья… все одинаковые, неотличимые друг от друга, будто выровненные злой волей. Море… в бирюзе мелькнула полоса кораллов, и Дима, радостно вскрикнув, свернул и, не сбавляя темпа, врезался в воду. Он отплыл от кораллов на десяток метров, не больше. Вернее, она… Или все-таки он. Не важно, это где-то здесь. Вода дошла до пояса, и он поплыл; позади кто-то шумно рассекал воду, но Дима не оглядывался.
Ира покачивалась лицом вниз в толще воды, и это было почти красиво: прозрачный аквамарин, черные пряди волос, плавно извивающиеся в слабом течении. Золотистое тело, прекрасное в своем спокойствии. Мертвое. Безнадежно мертвое. Ему не надо было прикасаться к ней, чтобы понять это. Он помнил боль, которую она испытала.
Горло болезненно свело от подступающих рыданий, и Дима вцепился зубами в кулак. Шумно плеснуло за спиной; его небрежно отшвырнули в сторону. Кирилл подхватил тело Иры, поднял к поверхности и потащил на берег.
— Что это? — тихо спросила Лера, когда успокоилась вода. Потянулась босой ногой, указывая на раковину-конус, мирно лежащую на дне.
— Не трогай! — дико заорал Вова, и Лера в панике шарахнулась в сторону. — Подобрала одна такая р-р-ракушечку. Д-д-д-дура…
— Хватит, — тихо сказала Лера.
Кирилл поднялся с колен. Глаза у него были красные, как у кролика.
— Не откачать, — сказал он. — Не успели. Я все правильно делал, я умею… Надо еще…
Он снова рухнул на песок, схватил безвольные руки.
— Хватит, — повторила Лера. — Двадцать минут. И еще сколько, пока мы бежали… Но как?! — Она в отчаянии стиснула кулачки, рот скривился в напряженной гримасе. — Как? Она же хорошо плавала…
— Это конус, — сухо ответил Вова. — Моллюск-конус. Потеряла сознание от болевого шока и захлебнулась. Как ты понял, где искать? — неожиданно обернулся он к Диме.
— Звук отсюда шел, — ответил Дима первое пришедшее в голову. Вова продолжал смотреть на него, и он не выдержал, огрызнулся нервно: — А как еще, по-твоему?
— Вот и я думаю: как? — нехорошо прищурился Вова.
Дима отвернулся. Его трясло. Скотина, придурок! Вообразил себя мстителем… Наказание придумывал, идиот… Все вышло проще — и намного, намного страшнее. Ему хотелось завыть в голос, вонзить ногти в свою гнусную физиономию.
— Она вчера сказала, что будет следующей… — пробормотал Кирилл.
Перед глазами Димы поплыли белые лица призраков, волосы встали дыбом. Да управляет ли он на самом деле фигуркой кальмара? Или это проклятый остров избрал его своим слепым орудием?
— Кто-нибудь помнит, она вчера хоть раз назвала пароль, пока рацию мучила?
Дима похолодел, поняв, что будет дальше. Хотел вмешаться, сказать хоть что-нибудь — но не мог раскрыть рта. Оставалось только смотреть и слушать. Запоминать.
— Не называла она пароль…
— Ну что, будем опять разбираться? Или… Она точно умерла?
— Да.
— Ну, мы уже знаем, что делать, — нелепо хихикнула Лера.
Вова сел и на секунду зарылся лицом в ладони. Но, когда он поднял голову, никто не увидел ни тени эмоций.
— Ваша очередь, — проговорил он, глядя на Антона и Кирилла.
— Я не могу, — быстро ответил Антон, показывая на свои разбитые колени. Потом, видимо, понял, что Вова готов ударить его, и испуганно поднял руки. Добавил успокаивающе: — Правда не могу. Я сюда еле доковылял. Рыть, наверное, смогу. Тащить — нет.
Их спокойные, деловитые голоса были страшнее любых потусторонних тварей. Дима развернулся и пошел прочь. К черту, куда-нибудь, подальше с глаз долой, лишь бы не слышать эти голоса, не видеть эти рыла. Сколько трупов они еще готовы пережить, прежде чем понять, что пора перестать воевать друг с другом и убраться отсюда? Когда до них дойдет, что пора остановиться?
Не глядя под ноги, он вломился в джунгли. Змеи? К черту змей, ему нечего бояться, он в сговоре с этим проклятым островом. Ни одна тварь не посмеет его тронуть. Кто-то должен убирать мусор. Кто-то должен очистить Кох-Наг от всякой дряни, от этих ледяных сволочей, готовых загрызть друг друга за кусок повкуснее. Такое уже было. Это уже случилось однажды, и смутное эхо тех событий бродит по миру, превратившись в легенду. Но Дима сумел расшифровать его. Он умеет вычислить общую схему, скрытую за бессмысленными человечьими завитушками. Малайские пираты или будущие топ-менеджеры — Кох-Наг не видит разницы. Тогда все тоже началось с беспомощной жертвы, несчастной девушки, которую кто-то счел слишком опасной… И возмущенный остров послал в чьи-то руки чудесную фигурку кальмара. Обезумевшие пираты перебили друг друга и, обратившись в злых духов, наблюдают. Терпеливо ждут, когда их станет больше. Теперь все повторяется вновь.
Ветка больно хлестнула по плечу, и Дима очнулся. Он утер облепленное паутиной лицо и огляделся, пытаясь понять, куда его занесло. Судя по всему, он находился не так уж далеко от стоянки — видимо, описал дугу, пока ломился сквозь заросли, не разбирая дороги. Справа джунгли редели, в просветах поблескивала вода, и ярко рдела крона индийского миндаля, в тени которого скрывался лагерь. Дима застонал от разочарования. Бездумный бег по джунглям оборвался, и теперь надо было решать: возвращаться или уходить прочь, вглубь острова.
Дима колебался недолго. Он знал, что не вынесет сейчас человеческого присутствия. Одна фраза, один взгляд — он сорвется, и на него набросятся всей сворой. Он не мог подвести Кох-Наг. Не мог подвести себя. Дима решительно повернулся спиной к солнечным прорехам и двинулся прочь, в полутьму джунглей. Он не вернется, пока не возьмет себя в руки. Пока не разработает план, который позволит ему выкинуть с острова всех, одного за другим.
Далеко Дима уйти не успел. Несколько шагов — и он остановился, как вкопанный, ощущая ледяную пустоту там, где только что был его желудок. Из зеленого сумрака, из переплетения ветвей на него глядели белесые лица призраков.
Сейчас они не кривлялись, как ночью, — застыли скорбными масками и неотрывно смотрели на Диму, будто говорили: да, теперь твоя очередь. Он не мог дышать. Не мог шевелиться. Он слышал мертвый шелест их голосов.