* * *
– Босс, да что же это тут такое происходит? – выкрикивала я, когда мы с Родионом от носа устремились по правому борту верхней палубы. – Да что же… это…
В этот момент на меня из темноты вылетела внушительных габаритов дама с собачкой, отнюдь не в чеховских традициях подпрыгивая и матерясь. Я едва успела уклониться от столкновения с этой глыбой.
– Я так думаю, что она помчалась жаловаться корабельному начальству, – сказал Родион. – Уж больно у нее серьезный вид. Вот уж не хотел бы ссориться с такой монументальной женщиной. Впрочем, моя дорогая Мария, кажется, мы и без того неплохо попали. Теплоход, если я не ошибаюсь, начинает давать крен.
– Что давать?
– Крен. Наклоняется, хлебает воду!
– Я не заметила.
– Суда такого водоизмещения не тонут сразу, как пробитая надувная лодка, – сообщил мне босс. – А вообще, мне кажется, что все это звенья одной цепи. Убийство этого Алика, который так ловко строил из себя правоверного братка, затем вот этот переполох со взрывом. Поработал кто-то очень компетентный. Кто-то очень компетентный… н-да… А ты куда так резво, Мария?
– Я в капитанскую рубку. Туда пошел Японец. В смысле – тот самый, что…
– Я понял. А тебя он приглашает туда в качестве свидетельницы.
– Точно.
– Ну хорошо, я тоже на это взгляну. Хотя, конечно, зрелище не из приятных. Те, кто взяли с собой видеокамеры, будут иметь уникальные кадры.
Босс еще раз судорожно вздохнул, и мы направились в капитанскую рубку.
Японца мы действительно застали там. Как доверенное лицо владельца туристической компании, зафрахтовавшей судно, он что-то быстро говорил капитану, а тот, одним ухом ловя слова бывшего гэбэшника, одновременно говорил по внутренней связи то с машинным отделением, то с какими-то иными отсеками корабля. В рубку нас не пускали, но Японец крикнул, что нас следует пропустить. Точнее, он имел в виду меня, но и Родион под шумок проник туда же.
– Михаил Иванович, – сказал Японец, – вот эта женщина находилась в каюте, когда Протасова убило направленным взрывом. Это дело рук…
Неизвестно, чье имя хотел назвать Японец, но в этот момент снаружи послышались голоса нескольких матросов, ругань, а потом дверь каюты дрогнула под сильнейшим напором и, повернувшись на петлях, резко распахнулась и с грохотом врезалась в стену.
Японца даже подбросило.
– Что за черррт? – почти взвыл он.
…Родион был прав, когда предположил, что дама с собачкой направляется именно в капитанскую рубку и именно – скандалить. С шумом и грохотом, как положено дамам такого телосложения.
В помещение, отчаянно лая, ворвалась собачка, за ней внушительно громоздилась туша ее хозяйки. Вслед за почтенной дамой все с тем же каменным выражением лица следовал ее муж, который даже в связи со вселенской катастрофой не счел бы нужным прерывать телефонный разговор.
– Не обращайте внимания, Сергей Сергеич, – ровным голосом чеканил он в трубку, – это голос моей жены. Да, здесь есть роуминг… мы в прибрежной полосе. Что вы говорите? Нет, здесь вообще никого не режут…
– Только взрывают, – проворчал Японец. – Потрудитесь выйти вон из каюты, вы мешаете, – повернулся он к вошедшим.
Его начисто проигнорировали.
– Что это такое? – надвинувшись на несчастного капитана «Александра Скрябина», прогрохотала дама. – Вы тут капитан или кто? Что у вас там такое взрывается? Безобразие! Вы напугали моего Микки так, что он, бедняжка, метался по вашей грязной палубе до тех пор, пока не упал бездыханный!
– Палубу моют два раза в день, – проговорил капитан, не находя в себе сил оторвать взгляда от неистовствующего в тон своей хозяйке мини-пса, которого сложно было назвать павшим без дыхания даже человеку с очень большой фантазией.
– Я требую, чтобы мне предоставили шлюпку, в которой я могла бы добраться до города и потребовать где следует неустойку за то беспрецедентное попустительство и пренебрежение, которое вы…
Она на секунду замолкла, переводя дыхание, и в тишине нарисовался мерный голос ее мужа:
– …Я полагаю, что это самый что ни на есть террористический акт, Сергей Сергеевич, и потому…
– Парразиты! – снова заорала милая женщина. – Сами-то небось уже подготовились, а люди пусть тонут на хер, и вся недолга! Вон там уж ваш подчиненный резиновую лодку себе готовил, когда я бежала за Микки, чтобы его успокоить. Я буду жаловаться в российское и голландское посольства в Мадриде! У меня есть связи!
– Какую лодку? О чем вы говорите? – перебил ее Японец, подозрительно рассматривая багрово-красное от праведного гнева лицо дамы. – Кто готовил?
– При чем тут голландское посольство? – машинально пробормотал капитан.
– Откуда я знаю, кто готовил? Я спешила за своим бедным Микки, и мне некогда было разглядывать, кто там из ваших матросов собирался удирать с корабля, как последняя трюмовая крыса, вместо того чтобы побеспокоиться о безопасности пассажиров!
– Одну минуту, сударыня, одну минуту, – галантно остановил ее капитан, – этот человек… он подготовил лодку еще до того, как случилась эта встряска палубы, так напугавшая вашу собаку? В смысле, вы пробежали мимо него сразу же после взрыва, а у него уже была подготовлена лодка?
– Вот именно, – с готовностью подтвердила та, – он даже моторчик какой-то ей прикрепил.
Капитан посмотрел на Японца. Мы с боссом переглянулись и навострили уши.
– Я совершенно уверен, что это был Вишневецкий, – тихо сказал Японец. – Вот ублюдок…
При фамилии Вишневецкий скандальная толстая дама вздрогнула, изменилась в лице и нервно затеребила рукав платья: вероятно, ей не понравилось, что отвлекаются от разговора с ней.
А может, была и другая, более основательная причина.
– Не знаю. Олег Петрович, – обратился капитан к своему первому помощнику, – извольте немедленно найти Вишневецкого, живого или мертвого. Пошарьте по морю прожектором.
Толстая дама несколько успокоилась, хотя женщины с таким свирепым лицом успокаиваются столь же долго, сколько тонут корабли со значительным водоизмещением. Она произнесла:
– Господин капитан, но что же это, извините меня, за «Титаник» такой получается? Вот, извольте обратить внимание, мужчина себе бровь разбил.
И она указала на Родиона. Тот поблагодарил ее кивком за оказанное внимание, а капитан сказал:
– Госпожа пассажирка, я понимаю ваше огорчение, но на корабле создалась критическая ситуация, и я должен приложить все силы, чтобы нейтрализовать ее.
– Я тоже должна!..
Родион Потапович усмехнулся и вмешался в разговор.
– Не волнуйтесь, ее нейтрализуют и без вас, – успокоил он даму, – как говорится, «осьминоги и акулки, мои верные друзья, вам в подводном закоулке на обед достался я». Лучше скажите, у нас есть возможность дотянуть до Барселоны к восемнадцати ноль-ноль… хотя бы на шлюпках?