– Знаете, я, образованная европейская женщина, – как всегда, издалека начала Беловицкая, – ни в какие суеверия отродясь не верила, простите за тавтологию. Однако тринадцатая палата в нашей клинике приобрела репутацию квартиры Берлиоза. Постоянно какая-то чертовщина происходит там. Оттуда еще никто не выезжал без осложнений. Юлечка – четвертая!
Родион слушал молча.
– В общем, после пропажи Юлечки палата была заперта на ключ. Ключ был только у меня, да и в кабинете Аникеева находился стенд с дублирующими ключами от всех палат. Так вот, после смерти Виктора я твердо знала, что кабинет заперт – Виктор еще при жизни, то есть вчера утром, отдал мне ключ. Вчера утром приехала я на работу, а в тринадцатой палате сидит неизвестный мне молодой человек в черном берете и наотрез отказывается объяснить, что же он тут, собственно говоря, делает. Представляете! Чертовщина какая-то!
– Что за молодой человек? – уточнил Родион.
– Не знаю, конечно. Я не оперативник, чтобы выбивать показания. Но какой мужчина этот мальчик! – Беловицкая, даже находясь на грани гибели, не утратила своей манеры артистично рассказывать истории. – Какие слова говорил! Ах, тридцать два года на свете живу, но сто лет таких не слышала! Я ведь собралась поначалу вызвать милицию, однако он упросил меня этого не делать. Признаюсь, его страстная бурная речь меня впечатлила. Ах, в нем погибает великий артист! Я его отпустила исключительно из любви к искусству! Такой человек не должен сидеть в тюрьме, он там зачахнет!
– Даже если он совершил преступление и проник на чужую территорию?
– Он не совершал преступления! – возмущенным шепотом воскликнула Беловицкая. – Он пришел из романтических побуждений – спасти любовь своего брата. Ах! А проникновение – право, ерунда такая!
– Я немного запутался. Не могли бы вы подробнее? Что за любовь? При чем тут его брат? Кто его брат? И с какого он вообще бока сюда относится?
Беловицкая стала рассказывать подробности.
– Он сказал, что его зовут Александр Рублев, он – студент, ему двадцать лет. Проживает со старшим братом Олегом на квартире в Бибиреве.
– Это точные данные? – спросила я. Родион кивнул.
– Один мой знакомый из УВД проверил сведения о Рублеве. И представляешь, Машенька, оказалось, что его старший брат является сослуживцем Кузьмичевой Веры. Мало того, коллеги по работе уверяют, что она влюблена в Олега.
Босс снова нажал кнопку, и голос Беловицкой продолжил:
– При себе Саша, этот потрясающе храбрый мальчик, который держался очень смело, имел небольшой конверт, в котором я обнаружила весьма любопытные снимки, вот, посмотрите.
Родион снова остановил запись и протянул мне белый конверт из плотной бумаги. Внутри находился обычный компромат, с которым я довольно часто сталкивалась в процессе службы в детективном агентстве. Такие снимки часто заказывают жены, сомневающиеся в верности мужей. И как правило, абсолютно обоснованно сомневающиеся.
– Кто это? – спросила я, разглядывая фотографии плохого качества – снимки получились несколько размазанные и серо-туманные – на них длинноногая красотка стандартной внешности, напоминающей куклу Барби, и невысокий лысеющий мужчина лет тридцати занимались… ну, в общем, ясно чем занимались в официальной обстановке – на широком рабочем столе, на полу, возле стены, возле зеркала… – Аникеев с кем?
– Секретарша из канцелярии, Инна Колоскова…
– Кузьмичева Вера, – вспомнила я, – говорит, что эта Инна была последней в кабинете Аникеева, что она его и убила.
Родион задумался.
– Маловероятно, – выдал он.
– Почему?
– Потому что у Инны есть алиби. Смерть наступила в час тридцать, а Инна вышла из кабинета в час десять. Она действительно приходила в кабинет главврача подписать некоторые документы, но ушла оттуда раньше, чем Аникеева убили. Тому свидетели – бригада строительных рабочих. Один из них слышал, как девушка прощалась с врачом и тот ей отвечал.
Я внимательно слушала и одновременно рассматривала фотографии. На одном из снимков явственно было видно обручальное кольцо главного врача больницы. Ох, про Ларису Аникееву-то я и забыла!
– Почему Беловицкая не отдала эти снимки следователю?
Родион снова ткнул кнопку. Голос Беловицкой удивительно точно ответил на мой вопрос.
– Потому что Лариса, жена этого… не будем плохо о мертвых, моя лучшая подруга. Она сейчас очень переживает потерю, я не хочу травмировать ее этой пошлостью. Не знаю, кто автор этого, – последнее слово певица произнесла с явной брезгливостью, – но это однозначно был плохой человек, лишенный всяких моральных принципов!
– И конверт, как вы говорите, был у неизвестно как оказавшегося в тринадцатой палате молодого человека? Как он объяснил этот факт?
– А никак, – ответила Беловицкая. Странное возникало ощущение: ее самой не было в комнате, но казалось, что в нашей беседе с Родионом присутствует третий собеседник. Вернее, собеседница. – Я ведь тоже, как только увидела снимки, моментально потребовала объяснений. Однако так их и не получила. Но мотивы, движущие им… Ах, как романтично! В духе моих любимых романов… Он хотел спасти любовь своего брата.
– Какую любовь? – спросил Родионов голос.
– Как какую? Разве я не сказала? Инна встречается с его братом Олегом. Но оказалось, что она не так чиста, как хотелось бы. Ему хотелось бы. И Саша очень переживал за судьбу брата. Кто-то сфотографировал Инну и Виктора Валентиновича во время… ну, во время этого, вы понимаете? И послал Олегу. Саша, этот тонкий, чувствительный юноша, перехватил фотографии в последнюю секунду, не дав братскому сердцу разбиться! Он решил вернуть Инну на путь истинный, и началом этому должен был стать мужской разговор с ее любовником. Но тут вмешалась судьба и… Кровавый занавес!
Беловицкая замолчала. Родион нажал кнопку.
– Все, – сказал он.
– Где сейчас Саша Рублев? – спросила я.
– Дома, где же еще? – пожал плечами Родион. – В любом случае о нем мы узнали гораздо позднее, чем хотелось бы. После драки, сама понимаешь, кулаками не машут. Хотя его роль в ситуации очень даже интересна.
– Так вот, значит, кто был в палате Юлии! – озарила меня догадка. – Теперь ясно, кто оставил на подушке эти волосы.
– Что за волосы? – моментально заинтересовался Родион. Я вынула из кармана куртки, в которой была тогда, два волоска апельсинового цвета, которые заблаговременно упаковала в пакетик, и протянула боссу. Он их внимательно осмотрел, понюхал и сделал вывод:
– «Ренгейт» – самая приятная и наиболее используемая людьми нестандартной сексуальной ориентации туалетная вода. Дорогая. Волосы обесцвечены, причем ухоженны. Не секутся.
– И?
– Ну что «и»? Молодой человек, пользующийся очень дорогой туалетной водой, следящий за модными новинками в куаферском мире, красящий волосы в нестандартный цвет, – вот мой вывод… Когда я узнавал о Рублевых, я попутно выяснил – ну просто одно к одному пришлось, – что у Олега есть младший брат Александр. Олег работает юристом, зарплата неплохая, но не более того. Александр, судя по данным, пока что студент филфака. Не работает.